Инстинкты – это наследственные черты. В современных теориях наследственности они, предположительно, считались бы вторичными характеристиками вида как в некотором смысле побочные продукты физиологической деятельности, которая придает виду его специфический характер. Это связано с тем, что такие теории в конечном счете оперируют физиологическими терминами. Таким образом, инстинктивные предрасположенности вряд ли можно считать единичными признаками в менделевском[16] смысле, а скорее можно считать духовными чертами, возникающими из определенного совпадения физиологических единичных признаков, которым вид или индивидуум может быть обязан своим характером, и изменяющимися в зависимости от различий в их составе. Отсюда возникли бы вариации индивидуальности среди представителей расы, опирающиеся, как только что было предложено, на различную наделенность инстинктами и восходящие через них к глубоким различиям физиологических функций. Некий подобный рассказ об инстинктивных предрасположенностях и их связи с физическим индивидуумом кажется необходимым как средство понимания их работы и непосредственно инстинктов, без допущения полного разрыва между материальными и нематериальными явлениями жизни.
Для расы характерны степень неопределенности или обобщенности, отсутствие автоматически детерминированной реакции, отсутствие конкретной событийности, как это можно назвать, в общем ряду человеческих инстинктов. Этот неопределенный и изменчивый характер инстинктов или, скорее, привычной реакции на их возбуждение следует рассматривать в связи с широтой и изменчивостью их физиологической основы, о которой говорилось выше. Для долгосрочного успешного развития расы это, безусловно, имеет наибольшую ценность, поскольку оставляет широкое и легкое поле для экспериментов, привыкания, созидания и приспособления, открытое для ощущения мастерства. В то же время и в силу тех же обстоятельств рамки и диапазон конвенциональности[17] и совершенствования столь же гибки, широки и последовательны. Несомненно, некоторые из расовых групп в этом отношении весьма существенно различаются.
Дополнение инстинктивных предрасположенностей, подразумевающее под этим термином как врожденную склонность, так и соответствующие чувства, составляет то, что можно назвать «духовной природой» человека, – часто о ней говорят просто как о «человеческой природе». Не позволяя ему означать что-либо вроде дуализма или дихотомии[18] между материальными и нематериальными явлениями, термин «духовный» удобно использовать в разговорном смысле. Такое употребление не обязывает к дискуссии о каком-либо отношении к вопросу о едином или двойном устройстве человека, а просто позволяет использовать общепринятое понятие