Владислав Иванович внимательно осмотрел меня с головы до ног, снова тяжело вздохнул и произнёс, глядя куда-то в пространство палаты:
– Знаете, значит… – он почесал затылок, – Ну что ж, да – было маточное кровотечение, и весьма сильное, да ещё и травма, которая возможно, всё это и спровоцировала.
Я вся превратилась в слух, жадно пытаясь ловить каждое слово, сказанное доктором.
– Вас сбила повозка на мосту, – продолжил он, совершенно не обращая на меня никакого внимания, будто рассказывал всё постороннему человеку, находившемуся в тот момент в палате вместе со мной и доктором. – И этому есть свидетели. Как это всё произошло – не известно, но… – Доктор замолчал.
А я стояла и не смела проронить ни слова, дожидаясь, пока Владислав Иванович сам не расскажет всё, как было, как он знает.
– Было одно обстоятельство… – доктор отвернулся, и в который раз сделал глубокий-преглубокий вдох. – Вы были в положении…
Что он сказал? В положении? Я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног, вся моя волшебная сила мгновенно улетучилась. Я не верила своим ушам. Такого просто не могло быть! Больше не имея возможности так же крепко стоять, я рухнула на кровать. Перед глазами всё поплыло, я стала задыхаться, тщетно ловя воздух ртом. Я полностью утратила ощущение реальности.
Резкая боль и жжение от пощёчины нежданно вернули мне способность слышать, видеть и дышать.
– Спасибо, – едва шевеля губами, проговорила я.
– Вот потому, вам и не рассказывали всей правды, милая моя, – держа меня одной рукой за подбородок, а второй делая непонятные движения перед моим лицом, сказал Владислав Иванович.
– Да, спасибо, – повторила я.
– Как вы себя чувствуете?
– Не знаю…
– Голова не кружится? – Владислав Иванович поочерёдно широко открыл пальцами мои веки, наклонил мою голову влево, потом – вправо. – Шума в ушах нет? Звёзды перед глазами не мерцают?
– Нет, всё в порядке, – еле слышно произнесла я, хотя о каком порядке могла идти речь после всего услышанного?
– Вы готовы слушать дальше, или мы отложим разговор на следующий раз? – спросил Владислав Иванович, наконец, убедившись, что я правильно реагирую на внешние раздражители.
Я утвердительно кивнула и выдавила из себя:
– Сейчас!
– Что же. – Владислав Иванович проникновенно заглянул мне в глаза, и этот взгляд не сулил ничего хорошего. Он набрал в грудь побольше воздуха, будто без этого не было совершенно никакой возможности говорить страшную правду. – Должен вас огорчить, Нина Сергеевна, всё закончилось весьма и весьма печально… срок был немаленький… в общем, вы потеряли ребенка.
В комнате повисла гнетущая тишина, и я услышала, как моё сердце бьётся, как раненная пташка, о мои виски. Невыносимая тоска паутиной опутала душу,