В ответ на него обрушился шквал эмоций, выражаемых, в основном, в матерной форме. Лия умела ругаться. От бывшего мужа и не такое приходилось слышать. Он считал, что дисциплину можно держать только таким образом. Лия с ним была согласна.
– Ты совсем сдурел, Гордеев? Ещё раз руки свои распустишь, и я их тебе оторву.
– А прежде тебе нравилось, когда мои руки трогали твоё тело, – Демид снова потянулся к ней.
– Не было такого! – Лия отдернулась, но щеки всё равно порозовели, выдавая подлинные чувства. Конечно, ей нравилось с ним быть. И близость, пусть она была первая в её жизни и физически болезненная, всё равно стала особенной и запоминающейся. А он всё врет. Гордеев ничего не помнит. И не вспомнил бы о ней, если б Лия сама не рассказала. Вот и вся правда. Она для него случайный эпизод, который автоматически стерся из памяти. Он для неё – пятно, которое стереть не получается.
Надо просто его уничтожить. Нет человека – нет воспоминаний. Троцкий прав. Когда Гордеев сделает своё дело, с ним надо будет попрощаться. И Лии так будет спокойнее.
В гостиную вошел Троцкий. За это утро он скурил половину пачки сигарет, чтобы успокоить нервы. И пусть внешне он выглядел невозмутимым, внутри всё клокотало от безумств этого мальчишки. Несносный Гордеев! Парню на четвертый десяток, а он до сих пор ведет себя как подросток. Такие никогда не взрослеют. Странно только, что в них женщины находят. Троцкий не хотел себе признаваться, что его задевало неприкрытое вожделение, которое испытывала Лия к Гордееву. На него она так никогда не смотрела. И не посмотрит, даже если он попытается заставить. Даже если на колени её поставит. Потому что предложить ему, по факту, нечего. Что у него есть кроме власти, денег и угроз? А у Гордеева ни гроша за душой и в голове ветер, но именно на него смотрит с обожанием эта красавица.
– Вы там скоро?
– О, дядя Паша, – Демид вышел навстречу. – Так ты ждешь нас? Я думал: давно укатил.
– Сейчас тебя укатаю, – процедил сквозь зубы Троцкий. – Оделся? Вино своё дососал? Может, тебе пузырек с собой прихватить с соской? Раз ты алкоголь как грудное молоко пьешь, отлипнуть не можешь.
Троцкий был зол. И Демид в кои-то веки решил не идти на конфликт. Себе дороже.
– Поехали, – приказным тоном сказал дядя Паша. – У меня сегодня много дел.
– Ты разве с нами? – Лии это явно не понравилось.
– Только до города. Дальше мы расстанемся. Мне надо встретиться с одной особой, приближенной к нашему дорогому Летову.
– Даже в стане врага у дяди Паши найдутся друзья, – вставил Демид.
– Разумеется.
– Хорошо, едем, – Лия направилась к двери. Демид запахнул куртку, надетую на голое тело, и пошел за ней. Троцкий оказался замыкающим.
Три автомобиля были приготовлены для их выезда. И в этот раз Демид не удержался от реплики.
– О, да у нас целый кортеж! И где именно поеду я?
– В багажнике, как обычно. Ты ведь уже привык? – мрачно оскалился Троцкий.
– Там