когда-нибудь». Но поскольку совсем наплевать никогда не
бывает, то отношение появляется, но какое? – чисто денежное: эпатировать публику, лупануть по нервам, создать сенсацию, ну и загрести деньгу.
Кстати, спросил я ту шумерку, указав ей на чисто белое полотно, где сбоку торчал маленький черный треугольник:
– Ну, как ты можешь восхищаться в который раз выставляемым чисто белым полотном, в котором с вариациями, то точка посередине, то кружочек сверху, то треугольничек сбоку?
– Ну, это – говорит – действительно не восхищает, но ведь в свое время это была сенсация!
– Ну что тут можно сказать? Король-то ведь гол, ребята! Сенсация, как цель искусства! Но вывешивать в музее дурацкую сенсацию, которая уже давно не сенсация, и более того, вывешивать подражание дурацкой сенсации, которая давно перестала быть сенсацией, – это же до какого идиотизма надо докатиться?
Это кажется мне до прозрачности очевидным, но «самовыражение» настолько прочно вошло в сознание не только современных художников и людей искусства, но и каждого, кто хотя бы краем уха слыхал о нем, что не сомневаюсь, что ждет меня здесь стена глухого непонимания. Художник должен «самовыражаться» и все тут /В отведенных для этого специальных местах – подсказывает мне внутренний голос/. Ну скажите мне: Эль-Греко, Ботичелли, Левитан, Врубель, да кто угодно из великих до абстрактных, они, что, тоже самовыражались, или их индивидуальность не различима на фоне ваших ослепительно сияющих самовыраженных? – Нет, они выражали свою любовь, свой восторг увиденным прекрасным, которого не видели другие люди, хоть и жили рядом с ними. Тем не менее, их индивидуальность непререкаема, в отличие от вашей, господа малеватели белых квадратов с напряжением и разрешением.
Теперь о новаторстве, ставшем также навязчивой манией современной живописи и приведшем к утрате и традиции, и уважения к традиции, и мастерства, основанного на традиции, и что более всего, утрате духовного содержания искусства. Вообще-то, сами по себе поиски новых выразительных средств безусловно полезны и следует сказать, что гипертрофия новаторства с этой точки зрения дала значительные результаты. Расширение набора материалов, углубление понимания воздействия цвета и линии, все это обогатило выразительнее возможности живописи. Это было бы совсем прекрасно, если бы расширение возможностей шло параллельно