Бежавший за гражданином Смысл, не успев затормозить, плашмя ударился о дверь рюмочной, едва не снеся ее. Потирая ушибленный бок и бормоча себе под нос непечатные выражения на латыни, он встал на ноги и оглядывался.
Спустя пару минут подошла Смерть.
– Ишь ты, как быстро бегает, проказник! Даром что я уже не одну сотню лет ежедневно кроссы бегаю, а таких как этот и догнать сразу не успеваю.
– Да что тут ты, – досадно сказал Смысл, – Он даже на меня не оглянулся, когда ты возникла. Просто ломанулся, куда глаза глядят и ищи ветра в поле. А Совесть до сих пор за пару кварталов отсюда такси ловит: дама она немолодая, платье у нее длинное, а нрав робкий.
– Ладно, – сказала Смерть, недовольно осклабившись, -времени у меня сегодня на эту душу больше нет, зато есть страждущие, которые меня заждались. Отклоняться от графика, ты знаешь, не в моих правилах!. Давай, идеи будут- наберешь!
Бесшумно мерцая, Смерть растворилась в воздухе, пропитанном ароматом лаванды и нотками городского смога.
– Договорились, – очнувшись от задумчивости, пробормотал Смысл, – я пока побуду здесь, может этот резвый горожанин хоть посмотрит в мою сторону.
Едва уловимое хихиканье, похожее на голос летучей мыши, было ему ответом.
Прошло несколько неспокойных, деловитых месяцев. Каждый из участников нашего повествования провел большую работу. Наибольший урожай переспелых, зрелых и даже не начавших цветение жизней, как всегда, достался Смерти. Совесть, неутомимо и с настойчивостью пчелы метаясь по континентам и странам, совсем затупила кончик своего зонтика, стала словно тень самой себя в былые годы. Лишь вечно неунывающий Смысл сохранил аппетит, здоровый цвет лица, похожий на налитое яблоко и хладнокровие, которому бы позавидовал сам Вито Карлеоне.
Смысл проживал в труднодоступной лесной местности, как говорил местный лесник, только куница знала точную дорогу к его дому, да местная служба Контроля скорости, поскольку Смысл был фанатом быстрой езды еще со школы.
В одну из ледяных ночей, когда даже ночной месяц отливал синевой и серебром, в кабинете Смысла раздался пронзительный телефонный звонок. Хозяин дома, закутанный в длинную, безразмерную тунику с подкладкой из бобрового меха, степенно поставил на резной столик бокал и взял трубку.
– Смысл на проводе! Кто звонит в столь поздний час?
– Кто, кто! Та самая, от звонка которой только ты не хватаешься за нитроглицерин и визитку нотариуса, -громогласно сказала Смерть и даже стала казаться выше себя самой от осознания собственного могущества. Ее самолюбие приятно щекотал факт того, что люди страшатся встречи с ней больше, чем со сборщиком налоговых податей.
– А,