А тут еще моя подруга детства Ритка стала чудить: хочет ребенка – и все тут. Почему-то она за шесть лет общения со своей большой любовью ни замуж за него не вышла, ни ребенком не обзавелась. И пошли все эти разговоры, мол, как ужасно не выполнить свой материнский долг. По детским домам куча всяких детей. Ах-ах! Если б каждый взял по ребенку, то мир стал бы намного лучше!
– Пусть мир становится лучше без меня, – сказала я ей. А когда она принялась бросать на меня тяжкие, как картины Гойи, взгляды и скорбно нудеть, что вот, как можно быть такой недоброй, я не выдержала и сказала:
– Я не добрая. А я и не говорю, что добрая. Но с каждой выставки, с каждой продажи этим твоим детям перечисляю хоть пару тыщ.
– А я с тобой согласна, – сказала рыжая Машка. Они с мужем порой заскакивали к Рите. Если честно, это были не самые лучшие знакомые Риты, и я старалась за ними приглядывать. – Эти дети… Они такие несносные. Да, Петенька? – ее Петенька что-то невразумительно пробубнил, пытаясь проглотить кусочек третьего бифштекса. Это была бездетная пара, причем жена была одержима идиотскими идеями насчет здорового образа жизни, а Петенька, здоровенный, откормленный красивый парень, почему-то загнавший себя преподавать историю в обычную школу, полностью был подчинен своей женушке. – Особенно из всяких приютов.
– Гм-гм… – Петю, как всегда, больше интересовало содержимое тарелки.
– Маша! – глаза у Риты стали круглыми от негодования.
– Из… откуда ты сказала? – мягко спросила я. – А чем плохи такие дети?
– Ой, ну, это всегда потомство всяких маргиналов, личностей неполноценных… – Маша размахивала бокалом, как флагом, и мило улыбалась, гадина. Я не стала отвечать, повернулась, подхватила дубленку и вышла.
Уже на улице я услышала возмущенное Риткино:
– Маша, как ты могла? Ларису усыновили.
– Удочерили, – тихо заметил Петя.
– Какая разница?.. Уже в большом таком возрасте, лет в пять… Это моя лучшая подруга.
У меня потеплело на сердце. Ритка – дура, но добрая дура.
– Она знаешь какая талантливая? У нее знаешь картины какие дорогие?..
– Ой, ну я не знала, – разочарованно протянула Маша. – Это вот и есть твоя подруга-художница?
И тут раздался торжествующий смешок обычно безгласного Пети:
– Ну, теперь твоя мечта о портрете, дорогая моя, развеялась прахом могильным, ха-ха-ха.
Дальше мне было неинтересно, и я пошла быстрее. Обычно на расстоянии ста метров я тоже все слышу, но при желании – хуже.
Прошло еще немного времени. Я готовилась к одному интересному международному проекту, который сулил в случае удачи и приятную щекотку