Василиса впала в ступор, так как слова Полины не были лишены смысла. Второкурсники жили на пятом этаже, а тот, из-за кого Соня потеряла голову, – на шестом. При этом труп был обнаружен на четвертом. Кроме того, соседка Василевской – Вероника Бунина – отчислилась чуть больше недели назад, а значит, Соня могла совершить суицид беспрепятственно и без лишнего шума. Крамольная мысль об убийстве привела Василису в дикий ужас.
– И почему Вишневский сказал, что ты не была знакома с Соней? – неожиданно спросила Полина, отвлекая Василису от тяжелых мыслей. – Что это за ход конем такой?
– Не знаю, – Василиса пожала плечами и низко опустила голову. Тонкие пальцы нервно теребили полы пиджака. – Сказал, что лишние проблемы мне ни к чему.
– Ну ладно, он кретин, а ты? Что за детский сад… – Полина досадно прикусила нижнюю губу. – Я думала, ты умнее.
Глухо застонав, Василиса подтянула колени к груди и спрятала в них лицо. Стыдно, совестно и, откровенно говоря, боязно. Острое чувство вины вдруг кольнуло где-то глубоко внутри за хрупкой клеткой ребер, оставляя ноющую рану. В горле возник жгучий ком, желавший вырваться наружу, но он не находил выхода. Вновь нахлынувшие слезы сдержать не было ни сил, ни воли.
Узкая ладонь требовательно накрыла затылок Василисы, а тонкие пальцы сжали мягкие волосы. Полина села ближе и потянула к себе плачущую Василису, встретившись лбами.
– Ты не виновата, – голос звучал успокаивающе, тихо и мелодично, словно колыбельная песня. – Слышишь?.. Не смей винить себя.
Василиса не знала, сколько времени прошло с тех пор, как они зашторили окна и, утомленные откровенным разговором, легли спать. Колычева лежала в теплой постели и буравила тяжелым взглядом потолок. Не могла уснуть: каждый раз, закрывая глаза, видела свисающее бездыханное тело и слышала беспощадный голос совести. Казалось, что она могла и должна была сделать больше. Корила себя за невнимательность и за то, что, возможно, упустила нечто важное в поведении Василевской.
– Поль… – тихо позвала Василиса, не отводя глаз, не мигая. Услышала легкое шуршание одеяла и тихое копошение. – Спишь?
– Да, – голос тихий, раздраженный и очень уставший. – Досматриваю прекрасный сон о том, что я староста факультета и живу в своей комнате одна-одинешенька.
– Вот как, – горько усмехнулась Василиса и смежила веки. – Не могу уснуть. Вижу ее. Думаю о ней… – голос дрогнул. – Страшно мне. Если ты права…
Раздался тихий вздох и шелест одеяла. Василиса услышала, как натужно скрипнула кровать рядом, почувствовала прогнувшийся матрас под собой и машинально повернулась спиной. Полина легла рядом, юркнув под одеяло, крепко обняла Василису