XXIII
Кто кидает себе камни под ноги, чтобы споткнуться? Есть ли малейшее вероятие, чтобы так просто верующие люди, как первые ученики Господни, измыслили такой глубокий, сложный и тонкий соблазн, как этот, – покаяние Безгрешного? Но «мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (Д. А. 4, 20.)
Кажется, и здесь, как везде в Евангелии, чем «соблазнительней», тем исторически подлинней. Камень преткновения, камень этот и есть для нас в Крещении неколебимый гранит истории: как это было, мы не знаем, но знаем, что было.
Было Крещение – будет Искушение; то связано с этим, в жизни не только Господа, но и всей Церкви Его; крестится и она – искушается, до конца времен.
XXIV
Тоньше и глубже, чем в наших канонических Евангелиях, ставится вопрос о соблазне Крещения в Апокрифе – не ложном, а утаенном «Евангелии от Евреев», – мы уже видели, каком древнем и подлинном.
– …Матерь и братья Господа говорили Ему: Иоанн Креститель крестит во оставление грехов; пойдем к нему и крестимся.
Но Господь сказал им: в чем же Я согрешил, чтобы Мне идти креститься?
Или, может быть, то, что Я сказал сейчас, – от неведения, nisi forte quod dixi, ignorantia est?[323]
Подлинны ли эти слова, мы не знаем; но лучше сказать не мог бы и святейший из людей.
Кто из вас уличит Меня во грехе? (Ио. 8, 46), —
чтобы спрашивать так, надо быть воплощенным Грехом, дьяволом; или, в самом деле, безгрешным.
Какое же зло сделал Он?
– на этот вопрос Пилата (Мт. 27, 23) никто не ответит. В том-то и единственность, божественность человеческой жизни Христа, что, сколько бы люди ни искали в ней зла, – не найдут. «Божеское здесь явилось в такой чистоте, как только могло явиться на земле». Знают и злейшие враги Его, что Он безгрешен.
Но чем безгрешнее, тем непонятнее, для чего Он крестится; тем таинственнее тайна Крещения.
XXV
Есть Иоанн Неизвестный, так же как есть Иисус Неизвестный. Оба невидимы, потому что закованы в ризы икон; надо расковать обоих: только увидев живые лица их, мы узнаем, что произошло между ними; заглянем, хотя бы издали, в тайну Крещения.
«Иисус есть Христос-Мессия», – этого Иоанн не говорит нигде у синоптиков. «Идет за мною Сильнейший меня», – вовсе еще не значит, что идущий за ним Христос есть Иисус.
Этого не говорит Иоанн Креститель и в IV Евангелии, так, по крайней мере, чтобы это услышали все и узнали, не могли не узнать, Мессию-Христа в Иисусе.
Некто стоит среди вас. Кого вы не знаете, —
сказано так, что этот Неназванный остается и неузнанным. «Вот, Агнец Божий», – говорит Иоанн дважды: в первый раз, так, что весь народ мог услышать (1, 29), но, и слыша, не понял бы: слишком был всем понятен в те дни только Мессия торжествующий, царь Израиля; никому – Мессия страдающий, «Агнец, взявший на Себя грех мира». Более темного, тайного слова, чем