То был абсолютный триумф. Пафл Пафлыч торжествующе сиял: ничей ученик никогда не производил подобного фурора. Его хищная морда довольно облизывалась, поглядывая свысока на главу комиссии – сухопарого исполина, третий год исполнявшего роль Дровосека в пьесе «Председатель страны Оз» и все это время физически существовавшего в виде железного каркаса с насаженными на него металлическими конструкциями, имитирующими человеческое тело со всеми его членами.
Прочие экзаменаторы от главы комиссии не отставали и, возможно, уже и сами плохо помнили, как они выглядят в действительности. Ярос Эрослафофич Вотвотвотченко, переигравший всех канонических театральных злодеев, смотрел на происходящее волком: для постановки «Красной Шапочки» он позволил трансформировать себя в серого лесного хулигана, пожирающего бабушек и заигрывающего с их внучками. Еще один мастер кино и театра, Григорий Григорьефич Негригорьев, проходил заключительную стадию процесса преобразования в женщину: ему удалось добиться главной женской роли в фильме «Бандит и амазонка». Минна же Богуслафофна Елейнова, его партнерша по фильму и исполнительница ведущей мужской роли, – финальный этап превращения в мужчину. За столом экзаменационного форума этим летом можно было также наблюдать черепаху, человека-часы, бутылку вина и несколько менее экзотических персонажей.
Единственным исключением среди членов комиссии оказался Гомер Селигерофич Мармеладнов, горячий приверженец компьютерных эффектов и грима, который если что и отращивал, то только локоны и ногти.
В обеденный перерыв к толпящимся перед экзаменационными аудиториями конкурсантам вышел секретарь:
– Можете расходиться, дамы и господа. Можете расходиться. Из сегодняшних участников к следующему этапу вступительного конкурса никто допущен не был. Спасибо. Желаем всем удачи.
Под негромкий гул разочарованных голосов конкурсанты понуро разбрелись. Только Конрад не двинулся с места. Наконец в дверях появилась морда звероящера. Завидев своего ученика, Пафл Пафлыч смущенно застыл.
– Как же так, Пафл Пафлыч? – обиженно залепетал Конрад. – Вы же… Эх, вы…
– Коня, все не так просто, дружочек. Допускать тебя к следующему этапу было бы опрометчиво, Конечка. Все члены комиссии со мной в этом согласились. Если пустить тебя дальше, ты обязательно будешь принят в гильдию, а у нас уже девать актеров некуда. Не коллекционировать же их.
– Но вы же собирались в отставку. Вы же устали!
– Извини, Коня, но театр – моя жизнь. Кино – тем более.
Конрад вгляделся в лицо учителя. Перед ним, и внутренне и наружно ухмыляясь, стоял вылитый жулик с кристально врущим взглядом.
«Устал он, лицемер допотопный!» – выругался про себя Конрад.
Словно прочитав его мысли, Пафл Пафлыч виновато замялся.
– Коня, мальчик мой, – снова зашипел он, – я бы