Кто виноват во второй мировой – теперь все знают, но многие помалкивают, ибо побаиваются откровенничать, а тогда, по крайней мере в нашей стране, думали просто: немцы. Немцы! То бишь фашисты. Побить их всех!
Во-вторых, считал я – молодой и зелёный сопливыш, коли их не отколошматили тогда «насмерть» и оставили для их размножения города и сёла, то они рано или поздно накопят силушек и снова на нас пойдут.
А в-третьих, поймите, что машины времени в то послевоенное время – извините за тавтологию – не было, и, соответственно, не представлялось возможным заглянуть в будущее, чтобы узнать – что же будет в будущем, и как там обстоит в плане войны.
Таким образом, дабы поучаствовать в будущей войне вооружённым немецким языком, а не бесполезным английским, я и выбрал его.
3
Не за то, что он в Мюнхене – это и школьнику понятно, а за то, что самый известный. Я там был, мёд-пиво пил. Правда, вместе с товарищами – это в 200… году. И ещё один раз – это значительно раньше – по заданию заказчика, как говорится. Не бойтесь, я не шпионил… Вернее, конечно же, шпионил, но не в том смысле, в каком вы могли себе вообразить. Я ездил воровать СТИЛЬ. Да-да, вы не ослышались. Именно стиль.
Дело в том, что я проектировал кабак в одном сибирском городе – назовём его для конспирации «Угадайкой-тож». Или просто городом Угадай. Не слышали про такой? Так я же и говорю, что название это для конспирации. А на самом деле это обыкновенный Ке… Ой! Да что же это такое, братцы: ни одной тайны не могу утаить. Всё у меня так и соскакивает с языка. А это всё по тому, что я в какой-то степени играю сам с собой в писателя. А на самом деле я обыкновенный графоман…
Нет, немного не так… Не совсем уж обыкновенный, а слегка ленивый. Слышали что-нибудь о «ленивой графомании»? Нет? Вот, то-то и оно. Этот термин я придумал лично для себя – для упрощения графоманской жизни, а уж после этого он расползся по миру…
Деревьев много. Во дворе сплошная тень. Гул усиливается. Движение на уплотнение.
Радостно местной немчуре, приятно иностранным гостям.
И нашим путешественникам вместе со всеми весело. Прохладное пивко в полулитровых бокалах пьётся легко и непринужденно. Некуда торопиться: нету рядом отцов Ксан Иванычей с их нудными сынами Малёхами.
Никто не торопит двух заблудившихся в немецком пивном раю русских путешественников.
– Кирюха, смотри, какая кора, – говорит Бим Кирьяну Егоровичу, и фотает кору дерева, ствол которого рядом с фонтанчиком и совсем близко от стола наших путешественников.
А кора