– А смертные никогда и не отличались особенной логичностью мышления, поверь мне, – проворчал Тео, видимо, вновь расслышав его последнюю мысль. – Потому и захлёбываются вечно в собственном абсурде. В испражнениях того, что они называют «разумом»… Сначала они пытаются подчинить свою жизнь правилам, до такой степени бредовым и далёким от настоящей справедливости, что сами потом не в состоянии им следовать… дальше назначают друг другу всяческие страшные кары за нарушение этих правил, а после опять же сами настолько сильно пугаются этих кар, что начинают переписывать собственные правила, и так по кругу, веками, до бесконечности… И у них ведь ещё поворачивается язык называть весь этот цирк «законом», м-м? – на грубоватом лице беловолосого мелькнуло презрение. – Хотя давным-давно уже очевидно, что настоящую власть законы имеют над смертными только тогда, когда их устанавливают тули-па…
– Законы Цитадели? – задумчиво переспросил Кейр.
– Да, юный воин, законы Цитадели. Те, что невозможно переписать, потому что они вечны, неизменны и незыблемы, – Тео лениво покивал. – Знаешь, на эту тему существует одна очень хорошая притча. Как раз о том, что можно до бесконечности ожидать чего-то, стоя перед вратами истинного закона, всю свою жизнь робеть перед охраняющим вход привратником… а перед смертью – узнать, что врата были открыты только для тебя одного…
Блондин отступил в сторону, пропуская мимо себя круглый как бочонок беспилотный грузовик с исцарапанными боками и мигающей надписью «Аэродром – Мэрия» на лобовом стекле. Кузов грузовика был заполнен шумно галдящими мужчинами с золотистыми повязками на рукавах. «И ведь явно не на работу двигают, даром что понедельник…» – рассеянно отметил Кейр.
– Как любит говорить наш Правитель, солнце не знает правых и неправых и светит безо всякой цели кого-либо согреть, – добавил Тео. – А нашедший себя подобен солнцу. Так что, когда ты поймёшь, что стал подлинным тули-па, ты уже не захочешь ничего ждать, стоя перед вратами, юный воин. Ты просто войдёшь…
Кейр помолчал, с некоторым трудом переваривая весь этот мудрёный пассаж. Впрочем, за год с лишним, проведённый в Цитадели, он успел уже притерпеться к тому, что и Вильф, и Тео предпочитали временами довольно-таки заковыристо выражать свои мысли. В конце концов (думал Кейр обычно в таких случаях) попробуй-ка потусоваться в молодости в оруженосцах у Сегуна и не перенять хотя бы часть всех вот этих вот его мозгобойных привычек, ведь правда?
– Войду и, э-э-э… типа, это, сам стану привратником? – наугад предположил он наконец.
– Отчего бы и нет? – Тео слегка улыбнулся. – А может быть, и тем, кому подчиняются привратники.
– И как понять, что уже стал, типа, подлинным тули-па? – спросил Кейр.
Блондин пожал плечами:
– У каждого это происходит