Небольшое отступление. Попытаемся мгновенно назвать три слова, с которым ассоциируется понятие «Север». У меня получилось: «Чукотка» и «Новая Земля» а потом довеском – «Аляска» (пусть и не наша уже полтора столетия). Для шутки, наверное, в эту троицу отчего-то норовил втиснуться «арбуз», но безуспешно… Между тем, для реалий Валаама, находящегося на одной параллели с Аляской, большой ягодный плод с красной мякотью в пригоршне «северных» синонимов инородным телом не смотрится: за более чем тысячелетнюю историю монастыря трудолюбивые монахи привили около 50 видов сортов растений из разных частей света, и вполне себе успешно в северном климате выращивают и виноград, и арбузы.
Если задуматься, дело, похоже, не в уникальных для здешней почти гиперборейской среды бахчевых изысках, а в мощи преодоления, запредельной духовной энергетике, направляющей монашескую братию на решение возможно невыполнимой для иных задачи – сотворение Валаама как православного воплощения Небесного Иерусалима.
Поражает дотошность, с которой на острове воссоздается топография Святой Земли: «Храм Воскресения располагается на горе Сионской (ранее Никоновской), по библейскому сюжету здесь Христос вкушал Пасхальную трапезу со своими учениками. Далее, спускаясь с Сиона к горе Елеон (где Христос вознесся во плоти на 40-й день после Распятия и Воскресения), нужно перейти Кедронский поток, на Валааме – это дренажная канава, прорытая в низине между Никоновским озером и Ладогой. Здесь раскинулась Гефсимания – место, где Христос возносил свои молитвы к Отцу. В реалиях валаамской жизни это прекрасный сад; даже по его остаткам в настоящее время можно судить, что это было поистине райское место: пихтовые аллеи, рощи из широколиственных деревьев (дуб, ясень, клен, липа), благоухающие кусты сирени» (из статьи Натальи Пискуновой «Образы Святой земли. Валаамский монастырь как образ земного и небесного Иерусалима» // журнал «София», №4, 2003 г.).
Далее –