Однажды Механик проснулся в три часа ночи и лежал, тяжело дыша, не в состоянии прогнать из головы воспоминания о том, как они с женой катались на коньках; как она упала и разбила коленку, и долго ругала его за то, что он ее не поймал. Механик не мог понять, что такого важного в этом воспоминании, но оно его не отпускало. Чтобы разобраться, на следующий день он вместе с Гердой-1 поехал на каток.
В полуразрушенном городе трудно найти каток, но Механик все-таки это сделал. Кассы давно развалились, лед частично растаял, забор вдоль катка покосился, но все-таки это был он – искусственный каток в центре жаркого мертвого города.
Он надел коньки Герде, оделся сам, и они поехали вперед. Музыки не было, они просто катались. Герда преданно улыбалась, глядя Механику в глаза, держа его за руки. Она двигалась, как профессиональная гимнастка, и Механик похвалил себя за правильную прошивку системы. Сам он падал, ошибался и один раз сильно навалился на Герду; она легко подхватила его.
– Дорогой, ты не ушибся?
Поднимаясь, Механик смотрел в ее глаза, – идеальную оптическую систему, способную воспринимать тысячи цветов, не различимых человеком, – смотрел снизу вверх на ее автоматическую улыбку, приятное выражение лица, на ее идеальную одежду. Все в ней было правильно. Он чувствовал себя Пигмалионом, создавшим Галатею; послушную, вежливую, всегда готовую помочь. Но вместо влюбленности в свое творение он ощутил, как в сердце толчком вошла глубокая тоска. Тяжелой занозой тоска прошла по всей его человеческой душе.
– Милый, что с тобой? – чуткий механизм считывания микровыражений уловил его настроение.
– Все хорошо, – солгал Механик.
– Да, дорогой, – покорно согласилась Герда, и Механик вдруг почувствовал, что ненавидит ее.
Ему внезапно стало тошно от ее податливости, от механической честности. Гримасой показалась вечная улыбка, и от поймавших его рук, способных согнуть железный прут толщиной в метр, вдруг повеяло жестокостью, вызвавшей в нем страх.
Механик поднялся и сделал шаг назад, отпуская руку Герды; она просто стояла и улыбалась, ожидая нового приказа. Как рабыня, слуга; как механизм, способный делать лишь то, на что он запрограммирован.
Механик спрятал руки в карманах и тихо пошел обратно домой. Герда, все также улыбаясь, шла следом.
***
Механик сидел за столом и ковырял отверткой плечевой сустав Герды-2. В него заполз механический жук и, весело поплескавшись в машинном масле, перегрыз проводок, приводящий в движение пневмо-усилитель тяглового механизма руки. Герда-1, улыбаясь, принесла ужин и встала рядом, молча наблюдая за работой Механика. Ему вдруг стало не по себе. Казалось, Герда-1 рассматривает покореженные внутренности Герды-2 с злорадным наслаждением.
– Герда, выйди, – попросил Механик.
– Хорошо, милый.
Герда-1 покинула кабинет, но на пороге тут же появилась Герда-3. Неизменно улыбаясь