И везде, уточняли, в любой среде, рисовал отставной маньяк свой чудной знак: в круге – дуги и пунктиры вплотную, как забор, и эти сети и дыры образуют узор. А на нем, как вязал узлом излом, писал, тая пыл в спесь: "Я был здесь". И добавлял в упор: "Сеть стереть не сметь!"
Объяснял, что это – не вздор для мороки, а что планета, ведь, попадет в глубокий переплет, но спасется понемногу лазаньем из колодца по указанной схеме.
И рычал затем сильней, чем марал в гареме:
– Живей дорогу моей теореме!
8
А еще носил под плащом овальную крупицу.
И твердил, что открыл не тротил, а фундаментальную частицу.
Но не спешил выставлять ее напоказ:
– У нее, – бубнил, – стать не для глаз!
А получил золочёный билет на ученый совет, для проверки, в ответ нагрубил не по мерке:
– Вы – без головы! Клерки!
Ценил не авторитет, а приоритет на раритет:
– Наука, – учил, – не суд: зевая, сопрут. Круговая порука – и тут!
Но приоткрыл секрет:
– Летит – без края, на вид – пустая, идея – срок, отскок – любой, быстрее – нет, а след – мой.
И для острастки распространял сказки.
Будто что ни утро швырял частицу в прохожих: убил наповал, сломал ключицу, помял кожу.
А один гражданин исхитрился уклониться и заорал:
– Мразь бестолковая! Тело – не стена дубовая!
И она тогда улетела, и зажглась новая звезда.
А планета обалдело загудела и подалась не туда.
Но он, как патриот света, разорвал рот криком:
– Слазь вон, мигом!
Неделю – рыком и рыгом – ругал звезду за езду – не сходил с места: еле уговорил, как невесту.
Потом бил в грудь кулаком:
– Не будь я чудаком! Вот вся суть! Умчусь на ней за границу дней, когда сожрет вас ил, газ и ртуть. И грусть удалится, и беда, и жуть. Рванет коллапс – и атас: от Земли не сохранится и тли. Нишкни! А мне – и во сне – ни-ни!
9
Пока легковеры с испугом ждали от земляка передряги, корпел он над цугом, лишенным тяги.
При том считал решенным вначале, что с телом без меры подъем протекал без грыжи, а дальние дали мелькали ближе.
Когда же расчет стал глаже, дал сигнал, что подведет итоги и изобретет универсальные скорые ноги, которые пойдут вперед астрально и без дороги. Там и тут найдут путь, обогнут хлам и муть, пробегут и вброд, и в поворот, и вкось, и насквозь, и встык, и напрямик. Проскочат и туда, куда никогда не захочет прочий.
– Электричество – бремя, – тормошил он зевак, как шилом крошил собак. – Быстротечно! А они одни избороздят подряд и количество, и время. Сложением неземных сил для них движение – вечно. А любая колея – родная и своя.
Произносил речь, как об темя точил меч:
– Я введу племя героических людей в череду космических идей! Не приемлю гать в глуши! Умирать не спеши и не землю паши!
Но позже того узнали от него пытливые лица, что вечные ноги уложат в дали одну фундаментальную частицу.
– Ну