Он исподволь воспитывал её на свой лад. Он рисовал её. Он любил её крупное тело. Он играл её именем. Эдуард пристраивал к имени своей подруги буквы, слоги, сокращал его и переиначивал. Каждый раз получалось нечто новое. Нюра. Анюта. Анита. Антуанетта. Анина. Анта.
Произвольно меняя её имя, он извлекал из Анны новую сущность. Начиналась их сугубо интимная, увлекательная игра. Эдуард сам делал ей прически, выстраивая особый образ своей любовницы. Анна обычно вступала в его игру по наитию, не ведая точных правил, но, догадываясь, что непременно испытает неведомые ранее ощущения.
Эдуард был действительно талантлив и востребован. Он умел ладить с нужными людьми. Он неплохо зарабатывал. Но все же он не годился в мужья. Во-первых, потому что был уже женат, а во-вторых, никогда и не рассматривал всерьёз такую возможность.
Анна постепенно привязалась к своему художнику. Эдуард был старше её на десять лет, а её неодолимо тянуло к более зрелым мужчинам. С ровесниками у неё ничего не складывалось. Ещё одной причиной этой привязанности была ранняя смерть её любимого отца. Анна подсознательно искала ему замену в своей жизни.
Вся юность Анны прошла подле отца-инвалида. С самого её рождения он уделял дочери много своего радетельного внимания, но ужасный недуг свалил сильного, умного человека в самом расцвете лет и карьеры. Рассеянный склероз. Год за годом, шаг за шагом, болезнь обездвиживала тело отца. Это было страшно, но мать и Анна стойко боролись до последнего дня. Но отец все равно угас, и дух тяжелой болезни и горя до сих пор не выветрился в их доме.
– Я жду тебя с нетерпением, Энн! – бросил ей вместо приветствия Эдик, не отрываясь от работы. – Ты сегодня мне очень нужна. Мне никак не дается замышленный образ. Поработаешь моей моделью?
– Конечно. Как всегда.
– Ты голодна?
– Съела бы чего-нибудь. Немного.
– Посмотри сама. Есть вяленый инжир, яблоки, печенье. Конфеты были.
– Я люблю мясо, ты же знаешь.
– А-а, колбасная душа! – снисходительно рассмеялся Эдик. – Открой холодильник. Я приберег для тебя твою любимую – московскую летнюю. И знаешь что – выпей немного вина.
– Это обязательно? Я хотела кофе.
– Нет, вина, только вина, моя дорогая! – с пафосом возразил Эдик. – Кофе бодрит и отрезвляет, а ты мне нужна сейчас слегка хмельная.
Анна порезала бутерброды, налила себе вина. Проделывая все это, она не переставала наблюдать за Эдуардом. Ей нравилась его увлеченность новой работой.
– Ты еще не разделась? – нетерпеливо поторопил он её, обернувшись.
– А ты мне не поможешь? – Анна призывно улыбнулась. Ей захотелось ощутить его крупные руки на своей коже. Вино слегка вскружило Анне голову. Желание медленно вызревало в молодой женщине.
– Помнишь, как в излюбленном всем народом фильме – сама, сама! – скомандовал Эдуард.
Анна послушно разделась, а затем Эдуард уложил её, так, как требовалось ему по замыслу картины.
– Ты – утомленная вакханка. Тот,