Теперь он не ответил ей.
Они оказались в небольшой роще – молодая поросль елей хоть и взмывала в небо, но всё ещё была недостаточно стара. Под сильным ветром тонкие и упругие стволы сгибались и трещали, создавая странную мелодию на поле брани. Вырколак внимательно осмотрелся, принюхался – в нос ударил едкий запах помёта, который забивал собой остальные. Янычары научились прятаться, заставать врасплох. Михей присматривался, стараясь заметить случайное движение среди деревьев. Янычары опять выбрали тактику – нанести залп стрел, а после притаиться и отступить. Игра в кошки-мышки надоедала, делала и Михея, и вырколака нетерпеливыми.
Впереди что-то блеснуло.
Вырколак побежал.
Михей затаился, веря, что они смогут настигнуть янычар. Внутри него бурлило желание поймать жертву и уничтожить её. Предвкушение, что дарила охота, сводило с ума. Это ощущение не было похоже на то, когда вырколак дрался в открытом бою. Там Михей мог лишь захлёбываться в боли и страхе других, мечтая, чтобы всё скорее закончилось. На охоте же он испытывал азарт, что пьянил не хуже цуйки.
Позади раздался хруст ветки – они обернулись. Уши навострились, но сквозь размашистые еловые ветки ничего не просматривалось. Вырколак двинулся дальше. Их сердца быстро стучали, бились в такт, сливаясь и отдаваясь колоколом. В пасти стало сухо, они оба изнывали от нетерпения, которое заставляло двигаться быстрее и неразумнее.
Они пролетели рощу, прошерстили её вдоль и поперёк, но так и не нашли никого и ничего. Они вылетели на поляну, где войска вели генеральное сражение. Вырколак завыл, в этом вопле слились его и Михея чувства: разочарование и негодование. Им нужно кого-то разодрать. Мысль быстро укрепилась в голове Михея и испугала. Он покачал незримой головой, ларва, должно быть, торжествовала, но, к великой радости, молчала.
Вырколак был готов присоединиться к битве, но задул восточный ветер, что изменил всё.
За вонью помёта они одновременно различили кислый запах страха, янычары всё это время водили их за нос, меняя позицию в роще. Вырколак клацнул зубами – янычары обречены.
Не спеша, двигаясь тенью, они вернулись в рощу, которая теперь словно замерла. Михей различал, как запах с каждым шагом становился всё сильнее, призывно звал их напасть, приглашал вкусить плоть.
Они ступали бесшумно, словно вырколак парил над еловыми ветками, скользил по воздуху, не касаясь земли. Раздражение, что преследовало их, пока они не могли отыскать добычу, испарилось, оставило место умному и расчётливому хищнику. Михей не понимал, как вырколак совмещал две крайности: безумную тварь и умного охотника. Но эти противоречия не мешали ему.
Вдали раздались голоса.
Два безмолвных шага – и они остановились у деревьев, где прятался отряд янычар. Пятнадцать лучников озирались по сторонам, надеясь не встретиться с ними. Теперь вырколак мог позволить себе понаблюдать за жертвами. Они