идти и, усадив егозу на колени, с улыбкой слушать, как они с сестрой читают. Поскольку успехи были неоспоримы, немедленно последовал подарок обеим ученицам в виде бус. Получив украшение, девочки с поклоном поблагодарили и умчались его примерять. Все это время Анисим с Никитой почтительно стояли рядом, делая вид, что им все это очень интересно. Наконец, после того как сестры ушли, Анисим выложил передо мной лист бумаги, и мы втроем склонились над ним, внимательно разглядывая изображение. Сам лист был разделен на четыре части. На левой верхней четверти был нарисован возок, из окна которого выглядывали женщина и католический монах. Надпись над возком гласила: «Марина едет в Москву на свадьбу с самозванцем и везет с собой латинян». Рисунок рядом изображал бояр, убивающих самозванца и прячущуюся женщину и монаха. Надпись подсказывала, что речь идет о свержении Лжедмитрия. На нижней половине рисунки изображали Марину с ребенком на руках, венчающуюся с казаком: обряд проводит, естественно, католический патер. Подписано было так: «Марина нагуляла дитя и чтобы прикрыть грех, венчается с казаком Заруцким». Наконец, последняя часть изображала Марину в деревянной короне, которой католический монах нашептывал на ухо, чтобы она провозгласила себя царицей. Для пущей наглядности на деревянной короне был дубовый листок, а у монаха – рога. Идея такого «черного пиара» возникла у меня, когда мы возвращались из похода. В том, что самозванцев будет еще много, сомнений у меня не было, но если распространить такую наглядную агитацию, то рассказывать о «чудесном спасении» и «природном царевиче» им будет сложнее. Первый набросок я сделал сам, но, увы, талантом художника господь обделил меня, причем в обеих жизнях. Однако, когда я обмолвился о своей задумке Никите с Анисимом, они неожиданно этой идеей загорелись и нашли подходящего специалиста.
