Главарь что-то гортанно выкрикивал, махал кривой саблей. Его фенакодус хрипел и вставал на дыбы то ли от страха перед морем огня, то ли рвался в бой, а хозяин не давал воли. Ничего, от меня не уйдёшь. Покажу, где раки зимуют.
Попасть дротиком в цель – большое искусство. Дельтаплан всегда чуть покачивает, и в таких условиях необходимо освободить руку, прицелиться со всеми поправками на собственную скорость, силу ветра, неизбежный снос, метнуть дротик, а после еще суметь выровнять полет. После броска крыло едва не опрокидывается, а поскольку метать приходится с малой высоты, то резерва времени на маневры почти не остается. Даже на тренировках бывали случаи, когда то один, то другой ястребок не успевали и в итоге оказывались на земле. Два раза падение заканчивалось смертью, в других случаях – переломами и ушибами. Небо не прощает ошибок и не ведает жалости.
Можно, конечно, как бы уронить стержень, в падении он быстро набирает скорость, но так шансы попасть еще меньше. Едва не в каждом вылете я старательно отрабатывал метание самыми разными методами, скажу не хвастаясь, был лучшим среди ястребков, и все равно разве что один дротик из двух, а то и трех попадал в цель.
Я метнул стержень с высоты в три десятка метров и тут же стиснул зубы от досады. Главаря охраняли. Ближний всадник нахрапом сшиб фенакодуса мужика с султаном. Какое-то мгновение мне казалось, что спаситель сам станет жертвой, окажется нанизанным на вертел, однако дротик прошел буквально на расстоянии ладони и вонзился в землю.
Я едва выровнял дельтаплан. Высота была потеряна, и оставалось уповать на восходящий поток на пути. В противном случае путь мог закончиться весьма быстро.
Враг уже полностью опомнился, защёлкали ответные стрелы. Несколько штук навылет прошили крыло, и еще счастье, что ни одна не задела меня. Однако дельтаплан зашатало, и я вновь стал терять управление. Только на беду высота уже была относительно небольшой для спасения и вполне достаточной, чтобы переломать себе руки-ноги, а то и свернуть шею. Причем, последнее гораздо вероятней. Видел я, во что превращается человек при встрече с землей. Мешок с переломанными костями.
И ещё… не было печали!
– Ты горишь! – это Ероха, увидев, что со мной неладно, рискнул снизиться и подлететь поближе.
Я посмотрел наверх. Точно. Похоже, у кочевников были горючие стрелы. По обозу они их не тратили, а для крыла пригодились.
Материя начинала разгораться, и еще мое счастье, что позади, а не в начале, где огонь раздувался бы встречным ветром и в секунды пожрал ткань.
– Прыгай! – завопил Ероха.
– ?!!
– Прыгай, я подхвачу.
– С