Похоже, художник был большой мастер, даже вблизи сюжеты казались объёмными и живыми, и Дитер осторожно и с некоторой опаской прикоснулся к изображению мальчика с крысой. Обычная шёлковая нить под рукой. Только в голове вдруг ясно вспыхнула картина, словно наш герой снова попал на окраину Таудена, вот только видит теперь происходящее со стороны. Это было в то страшное лето, но только в самом начале. Вот Кнут, Дитер и Виг идут к коровнику. Дитер и Виг остаются снаружи, а Кнут заходит внутрь. Возвращается он с клеткой-крысоловкой в руках. Внутри мечутся три здоровенных пасюка. Такие часто бегали в сумраке по улицам Таудена рядом со скоплениями амбаров и курятников. В этих местах всегда было немного страшно ходить в темноте – а вдруг наступишь на хвостатую, или, ещё хуже, она сама бросится на тебя.
– Отец их топит прямо в клетке, – глухо объяснил Кнут, – но мы поступим по-другому!
Он ловко и далеко сплюнул на забор густой липкой слюной.
– Мы их отпустим? – робко предложил Виг, бледненький мальчик, перенёсший многочисленные детские болезни, за что его прозвали «Виг-болячка».
– Болячка, ты совсем идиот! Они тебя самого тут же сожрут, смотри какие жирные, – и Кнут тряхнул клеткой перед носом у отпрянувшего Вига.
Грызуны забегали с новой силой, и клетка закачалась в мальчишеских руках. Кнут поставил крысиную тюрьму на землю и снова понизил голос до глухого шёпота:
– Мы их перережем.
– Кнут, может, не надо, им же будет больно?! – Дитер знал, что если Кнут на что-то решился, то сделает это обязательно, он лишь надеялся, что тот просто шутит.
– Ты тоже идиот, Дитер, их же всё равно утопят, а нам надо научиться резать, чтобы не бояться крови.
– Страшно, – выдохнул Виг.
– Короче, вы идиоты и сосунки! Чего я с вами связался?! Идите к мамкам! – Кнут был всего на год старше Дитера и Вига, но очень любил об этом напоминать. Он ещё раз зашёл в коровник и вынес оттуда узкий длинный нож.
Он долго колол им между прутьев клетки, пока наконец не попал в одну из крыс, та заверещала, и этот предсмертный визг ввёл Дитера в состояние ледяного ужаса. Крыса долго дёргалась под лезвием, пока не затихла. Кнут посмотрел на Дитера и твёрдо сказал:
– Теперь ты. Не бойся, они мягкие.
Дитер оглянулся на Вига. Тот был бледнее обычного, кажется, его мутило. Взяв нож, наш герой присел возле клетки и медленно занёс руку. Пасюки были противные – голые хвосты, глаза-бусинки, но они были беззащитные. Это совсем не то же самое, что кидать в них камнем на улице, и Дитер тихонько приоткрыл им дверку тонким лезвием.
Даже теперь он с омерзением и страхом отдёрнул руку от стены. Изображение мальчишки, ухмылялось с картины, и от этого становилось не по себе. Воспоминание вышло таким ярким, словно всё произошло вновь. Дитер