Во имя комфорта. Евгений Демидов

боку, а на животе красовался глубокий шрам. – Сколько нужно брёвен?

      – Да сколько срубит, все мои.

      – Ну ты сам так сказал, – рассмеялся запахами Сат и его хохот поддержали остальные. – Запрыгивай.

      Я подошёл к телеге. Дождя не было уже два дня и двор с дорогой были сухими, так что я не ощущал дискомфорта. А запрыгивать то высоковато! На две трети роста.

      Лесорубы внимательно смотрели на меня. Да и со двора управляющего, а это его соседний дом, как я понял, тоже наблюдали. Ну опростоволоситься будет не страшно, ведь Хамжю явно не слыл образцом силы и ловкости.

      Я положил топор в телегу, изогнул руки-щупальца, чтобы упереться ими в дно телеги и попытался подтянуть себя наверх. И у меня почти получилось сделать это хорошо. Я всего лишь в конце качнулся вперёд, чуть не упав лицом на пол телеги. Лесорубы поддержали меня, я подобрал ногу и встал рядом с ними. Под сдавленные смешки телеги двинулись с места.

      Сначала ехали молча. Но потом тихое присутствие сына графа перестало смущать лесорубов, и они разговорились. Я узнал, что сын Сата опять ударил сына священника, что у Икю, жены Рюма, старого лесоруба, ехавшего на другой телеге, совсем плохо со здоровьем и лекарь не уверен, что она доживёт до осени. Что утренний ветер с реки в этом году сильнее, чем в том и пчёлам это не нравится. Выход мёда ожидается меньше, поэтому придётся выменивать его из Бама на муку, благо в том году её сделали много, но курс обмена будет не самый выгодный, так как она уже залежалая. Также лесорубы перемыли косточки какому-то только повзрослевшему аху, высмеивая, как он совсем не умеет скрывать, что ему нравится дочь управляющего.

      Словом, я услышал об обычной жизни. Как будто зашёл в заводскую курилку или посидел в баре. Люди или моллюски – разумные существа вне зависимости от внешнего вида занимались одним и тем же – жили, обустраивали быт, сплетничали, планировали будущее. И это сильно примирило меня с тем, что я оказался здесь. Всё вдруг оказалось таким знакомым, даже домашним.

      Тем временем город оказался не маленьким. Хотя я бы назвал его деревней. Дома то сплошь деревянные, из брёвен, без окон, невысокие. Кроме одного здания, как раз напротив нашего с Цамием дома. Я его сразу приметил, как только вышел. Но только сейчас понял, что оно единственное возвышается над всеми своим длинным шпилем.