– Мишаил! Как ты, брат? – подошёл я к нему осторожно, а тот поднял на меня измученный взгляд. – Да, да, согласен. Глупый вопрос!
Я поднёс ногу к его ранению. Опасности от медведя я не чуял: может, почувствовал косолапый, что я с добрыми намерениями… Сосредоточившись, направил поток исцеляющей энергии. Прямо на глазах лапа медведя стала срастаться, прошло ещё немного времени, и он был полностью здоров. Я снова не рассчитал силы, истратив всю оставшуюся энергию: упал без сил, прислонившись к стволу ближайшего дерева. Пришло спокойное осознание, что от зверюги не сбегу, если вдруг надумает меня растерзать. Но сил не осталось даже на переживания. Медведь осторожно встал, присмотрелся к лапе, принюхался, затем мотнул головой, издавая довольный рык. Потом он приблизился ко мне, раскрывая пасть, помогая себе зубами и лапой бесцеремонно взвалил меня себе на шею и направился в известном только ему направлении. Покатать решил в знак благодарности. Я удобно улёгся, погружая ладони в мягкий мех, и расслабился. Авось, не сожрёт.
***
Судьба вечно приносит перемены в твою жизнь, когда их уже почти не ждёшь.
Стояла жаркая погода. На бледно—голубом, выцветшем почти до белизны небе не отыскать было ни одного облачка. Я, как обычно, тренировался во дворе. Тогда он и явился – без предупреждения, само собой – тот самый маг, который перенёс меня сюда, на остров. Флавий – глава круга воздуха. Мужчина стоял перед частоколом, приветливо улыбаясь. Глаза его светились мудростью, приходящей только с большим жизненным опытом, хотя гладко выбритое лицо казалось ещё молодым. Длинные, ниспадающие до плеч чёрные волосы ещё не тронула седина. Одет маг был скромно – в серую мантию под цвет своей стихии.
– Алексей Петрович! Как я рад видеть тебя в полном здравии! – искренне поприветствовал он, приближаясь.
– Я так понимаю, Флавий? – спросил я, пожимая его руку. Тот кивнул. – И я приветствую тебя! Не поверишь, как давно жду этой встречи.
– О, не сомневаюсь, что у тебя накопилось много вопросов, – произнёс тот благодушно и, взглянув куда-то мне за спину, громко и почтительно воскликнул: – Марониус Терберийский, учитель!
Обернувшись, я заметил стоящего на крыльце дома старика с задумчивым взглядом, в привычном уже костюме не мага, но лесника. Марониус всё—таки улыбнулся. Уже месяц я не видел этой улыбки: с того дня, когда все стихии отвергли меня.
– Флавий! Мальчик мой! – поприветствовал он прибывшего и горячо обнял, когда мы приблизились.
– Старый! – в свою очередь поздоровался я. Флавий, заслышав моё фамильярное обращение к его учителю, поразился, но промолчал.
– Молодой! – усмехнулся старик, обняв и меня, а потом указал на места за столом на крыльце. – Садитесь. А я сейчас, – и ушёл.
Белочка привычно подрёмывала на столе.
Флавий