– Это касается не только её, – твёрдо ответил Эрих. – Я знаю о вас с Аделе, и я понимаю, что ваше положение… необычное. Вы, наверное, понимаете, чем это всё грозит. Аделе рискует всем, что она создавала здесь. И я не могу просто смотреть, как она теряет это из-за вас.
Ханнес выслушал его с каменным лицом, но внутри него закипала тревога, которая заставила его впервые усомниться в том, что они смогут сохранить свою тайну. Он вздохнул, сохраняя спокойствие:
– Эрих, я понимаю ваши опасения. Но ваши чувства не дают вам права угрожать или вмешиваться в её жизнь. Аделе – взрослая, и она сама решает, что ей важно.
– Важно? – переспросил Эрих, с вызовом глядя на профессора. – Она может потерять возможность учиться, может навсегда испортить свою репутацию. А что с вами? Вы рискуете своим местом в университете и всем, чего достигли. Разве это того стоит?
Молчание повисло между ними, пока Ханнес размышлял, как ответить на этот прямой вызов.
– Да, Эрих, – тихо сказал он, глядя ему в глаза, – для меня это того стоит. И не мне решать за неё, чем она хочет рисковать. Уверяю вас, мне не легко от этого. Но это её выбор.
Эрих, разозлённый и расстроенный, хотел было сказать ещё что-то, но, чувствуя, что любые слова бесполезны, развернулся и вышел, оставив Ханнеса наедине с его мыслями.
Ханнес понимал, что их тайна может быть раскрыта не только на уровне сплетней и домыслов. Это было лишь вопросом времени.
4
Поздняя осенняя ночь накрыла Таллинн тяжёлыми тучами. Дождь настойчиво барабанил по окнам университетской библиотеки, где Аделе осталась после занятий, завершая исследовательскую работу. Окна запотели, и сквозь мокрое стекло едва виднелись тёмные очертания осеннего города. Её мысли то и дело ускользали от текста в книге и уносились к Ханнесу, к тому недавнему разговору с Эрихом, который всколыхнул в ней тревогу.
Когда открылась дверь, и Ханнес тихо вошёл, она вздрогнула, но сразу узнала его уверенный, тихий шаг. Он остановился у дверного проёма, посмотрел на неё, и в его взгляде Аделе почувствовала усталость и едва заметную грусть.
– Ты задержалась, – тихо произнёс он, проходя к её столу.
– Да… хотела закончить работу, – ответила она, отводя взгляд. – Здесь, в тишине, легче сосредоточиться.
Он молча сел напротив, и между ними повисло напряжённое молчание, полное невыраженных чувств. Казалось, что тишина и звуки дождя проникли в каждый уголок этой комнаты, становясь невидимыми свидетелями того, что между ними оставалось несказанным.
– Аделе… – начал он, осторожно выбирая слова, как будто каждый слог требовал усилия. – Я понимаю, что то, что между нами происходит, стало для тебя испытанием. Это неправильно. Я не могу навязывать тебе свои чувства.
Она посмотрела на него, глядя прямо в глаза. Её сердце сжалось от его слов – он не отстранялся, но что-то в нём казалось