Камень, или Terra Pacifica. Георгий Тимофеевич Саликов

их из собственных тисков при наличии там дыры. То же произойдёт и с её родственником, с давлением, если его удастся прорвать. И оно, всюду нами испытываемое, оно окажется лучшим в мире двигателем. Оно выдавит тебя из собственного окружения через прорванное в нём место. Нестор снова вообразил тюбик с вложенным в него неким телом. Нажал, и тело выскочило из него. Перемещение тела под действием давления означает свободу в одной выбранной стороне. Где обозначил её, туда и едешь. Весь остальной напор оказывается общим нажимом ладони на тюбик… Но чем снять давление-скуку в нужном направлении, чем их проколоть? Откуда взять такое средство? Что у нас является орудием её преодоления? Отвечаем. И отвечаем обоснованно. Эге, не зря мы тут сидим, в нашем замечательном исследовательском институте. Скука прокалывается вдохновенным творчеством. Вот чем. Творческий порыв как квинтэссенция чувств – он пробивает окружение вездесущей тоски. Тогда вся оставшаяся совокупность уныния станет служить двигателем течения творчества. Она безудержно будет выталкивать его поток из собственного окружения в ту сторону, где обнаружится прорыв, сама оставаясь на месте. В освободившемся потоке творчества для тисков скуки нет места. А затормозиться творчество может опять же исключительно при зарастании дыры. Так-то. Значит, и к давлению есть метод подобрать шило. Угу. Одно уже ясно. Напор чем-то смахивает на творчество, а значит, этот предмет должен выглядеть иррационально.

      Далее, слушая образное высказывание Ивана о природе времени, сознание Нестора само образовало представление бытия в иных, новых проявлениях. Там всюду проистекают события. Но они совершенно не распознаваемы. Не реализованы. Они осаждены временем. Полностью ограждены. Да, время показалось Нестору чем-то, подобным давлению и скуке. Оно равномерно и плотно окружало всё и вся. Беспросветно. Глядите, – в одном боку, вернее, вообще в единственной точке всеобщей действительности содеялась еле заметная прорезь. Кем содеялась? Этого Нестор пока не собирался выяснять. Положим, там создалась вдруг свобода от осады времени. Окно. Прорезь стала дырой, расширилась во все стороны. Туда потекли всякие события, поддаваясь давлению остального плотного, неиссякаемого окружения времени. Оно выталкивало из себя несметное разнообразие скрытых ранее событий. А его же собственная природа тени проявляла эти происшествия. Местами контрастно, местами смазано, местами закрывала полностью. И мгновенно обращала все события в историю…

      – Масса вместе с давлением, чувства вместе со скукой, время вместе с историей, хороша куча, – пробубнил Нестор вслух, по-видимому, больше переживая собственные суждения, чем слова Ивана, и оседая на стол с краю.

      Тот противоположной стороной резко задрался, сваливая с себя книги, папки, стопки бумаг, настольную лампу, а с ними всякую канцелярскую мелочь с острыми концами – всё – на широкую спину многообъемлющего учёного. Последним упал подготовленный к исследованию образец ископаемого творчества. А в учёной