«Преступников по горячим следам» – как молотом стучало в голове. Преступники – в единственном числе – это она, Маша. Это ее сейчас ищут отряды ФСБ, которые ничего не комментируют. А зачем им комментировать? Им надо поймать. И посадить на всю жизнь.
Ей вдруг захотелось разрыдаться, броситься к первому встречному и закричать – это не я, это Васька! Это он дал мне сумку! Он все подстроил. Я ни в чем не виновата. Пожалуйста, отпустите меня! У меня больше нет сил. «Ты с ума сошла?! – остановила она себя. – Ты знаешь, что такое пожизненное заключение? Над тобой будут всю жизнь издеваться и тюремщики, и сокамерники. То есть сокамерницы. Представляешь себе уголовниц? Не таких, как ты, а настоящих. И ты никогда в жизни больше не увидишь ни маму, ни брата, и друзей. И замуж ты не выйдешь, и детей у тебя не будет…»
Маша сглотнула не успевшие пролиться слезы и крепко сжала зубы. «Ну что ж, поймают – так поймают, а сама я им не сдамся». С трудом, но она заставила себя шагать спокойней. Вскоре встретился еще один прохожий, смотревший в телефоне новости про теракт. Он шел впереди, Маша нагнала его, но не стала обгонять. На экране у парня мелькали картинки, которые издали было не разглядеть, но Маше чудилось, что она видит скрюченную змею электрички и людей, со стонами выползающих из ее мертвой утробы. «Меня там нет. Меня не показывают. Меня не успели снять!», – твердила она себе. «Двадцать один погибший… Пятьдесят два раненых… Количество уточняется… Эпицентр взрыва… На месте работают спасатели…» А тот пенсионер, который предложил подержать сумку? Маша представила, что стало с его телом, и в глазах у нее помутилось. А еще все те бабушки с тележками, и мамаши с детьми, и мужики с удочками… Она вдруг явственно увидела лицо каждого из них – тех, кто прежде сливались в аморфную массу. Ей страшно захотелось, чтобы все, кого вычленила ее память, остались живы. Она пыталась вспомнить, насколько близко каждый из них был к месту, который диктор назвал словом «эпицентр». А вдруг, утешала себя