Чувствовал кровь, бегущую по шее и лицу из носа и ушей. Не мог вздохнуть из-за давления, ничего не видел, только ощущал летящую на меня и за мной тьму. В голове что-то сжалось и «лопнуло» с силой адского приступа мигрени, и я отключился.
В последней картинке, переданной Белкой, видел, что паучиху разорвало на несколько частей. Вмяло в подоконник, переломало связанные лапы и оторвало человеческое туловище от паучьего тела, выбросив черные ошметки в полет за мной.
А потом темнота.
Не знаю, сколько я был в отключке. Очнулся от тряски, понимая, что еду на автомобиле. Очень быстро еду, то и дело подскакивая на неровностях дороги. Вроде живой.
Лежу на животе в дико неудобной позе, а голова у кого-то на коленях, перед носом пулемет Максима. И на каждой кочке он стремительно ко мне приближается, но чьи-то теплые руки придерживают мою голову.
Фу-ух, родная «буханочка»! Я расслабился и закрыл глаза, чтобы первым делом провести самодиагностику и перекличку.
Звуков нет, только какой-то ровный гул и то, есть вероятность, что так вибрация мотора через кузов передается. Уши болят. Спина болит, явно посеченная осколками из окон, хотя, куда я в итоге улетел и упал, я не помнил. Уже даже не болит, а чешется, значит заживает. Фигня!
А вот с фобосами беда. Дух деда ощущается прекрасно, витает внутри кузова вокруг меня. Встревоженный, но довольный. Белка дрыхнет, а остальных не вижу. Я мысленно позвал и начал сканировать ячейки душелова.
«Аля, гараж! Вы где? Вы как?»
«Отвали, псих ненормальный…» – через пару мгновений отозвался Муха.
«Да-да, и передайте этой вашей девочке, чтобы пила побольше теплого молока перед сном. Такая молодая и с такими нервами…»
Я не стал дослушивать бурчание Ларса. На месте и ладно, а то сговорились тут, учителя жизни. Присмотрелся только в поисках мэйна и плюнул, заметив, что он демонстративно повернулся ко мне задом.
Машину опять тряхнуло. И еще раз. И еще. Да куда мы так несемся?
Я открыл глаза и попробовал сесть. Увидел, что голова моя лежит на мягких коленях Банши. Напротив нас Гидеон с забинтованной головой и повязкой на руке, а в кабине – Стеча с Захаром. Здоровяк горбится над камнем управления: плечи напряжены, уши втянуты – прямо Спиди-гонщик на треке. Захар в роли штурмана машет перед его носом крюком и показывает, куда ехать.
Либо он хреновый штурман, либо до Стечи доходит медленно, но нас стало трясти еще сильнее. Сначала моторку занесло на повороте, потом она резко затормозила, сдала назад, и сделала новый рывок в другом направлении. Судя по яростной жестикуляции, все еще и материли друг друга, но я все еще ничего не слышал.
Банши заметила, что я очнулся. Нежно, чтобы не зацепить раны на спине, стиснула меня в объятиях. Что-то говорила, но по бледным губам я смог прочитать только отдельные: «прости» и «это мое проклятие». Я улыбнулся и прижал ее в ответ.
– Куда мы несемся? – Ощущение было, как в наушниках, вроде