Оказывается, её предки по материнской линии находились в сношении с тибетскими ламами. Не оттого ли она испытывала нежность к буддизму? Но если Лизина любовь была платонической, то её прабабушка любовь свою воплотила в реальные дела. Прабабушка, которая долгие годы прожила в Тибете(!).
Мария Евграфовна, урожденная Шляпникова, синолог, тибетолог и гималаевед, родилась в самом конце девятнадцатого века, в 1899 году, в Нижнем Новгороде. Отец её был гимназический учитель географии, а мать служила классной дамой в епархиальном училище.
В 1904 году её родителям представились перспективные вакансии, и семья Шляпниковых переезжает в Петербург. Мария окончила гимназию в 1915 или в 16-м году, когда вовсю бушевала Мировая война, которую все сначала приняли восторженно, а потом отринули как нечто постылое, не оправдавшее надежд. Девица Мария увлеклась было революционными идейками, но вовремя одумалась. По настоянию родителей дочь поступает на Высшие женские (Бестужевские) курсы, каковые курсы (словесно-исторический факультет) и заканчивает с отличием уже после Октябрьского переворота, получив диплом Петроградского университета. (В 1918 г. по распоряжению Советского правительства ВЖК были преобразованы в 3-й Петроградский университет, а в 1919 г. слились с Петроградским университетом).
Советскую власть юная Мария приняла безоговорочно, когда к ним на квартиру явились пьяные накокаиненные матросы с «Авроры» на предмет изъятия буржуйских ценностей. Не сразу, однако, выяснилось, что они ошиблись квартирой. Направлялись, «понимашь», в квартиру Шниерзонов, а попали к Шляпниковым, бедным (к тому времени) учителям. Шляпников-отец, вытирая платочком кровь с разбитого носа, извинился за ошибку. Матросы извинения приняли, ущипнули Шляпникову-мать за ягодицу, а бестужевскую девицу Марию – за щечку. От греха подальше родители и юная Маша переезжают в Москву.
В начале 20-х годов, несмотря на лихое время, Мария продолжила свое образование, увлекшись Востоком. Будучи одаренным полиглотом, она изучила китайский с диалектами – мандаринский и пр., группу сино-тибетских языков, тибето-бирманских, западногималайских, восточногималайских; освоила монгольские диалекты – северные и южные, а также говоры Внутренней Монголии – и стала работать в Институте Востоковедения. В тех же двадцатых (еще был жив Ленин и был почти в своем уме), Мария подала прошение в правительство большевиков, с просьбой отпустить её в Гималаи.
Разумеется, её просьба не дошла бы до Ильича. На счастье Марии, её документ попал на глаза председателю Малого Совнаркома Александру Григорьевичу Гойхбаргу. Бывший приват-доцент Бестужевских курсов А. Г. Гойхбарг не мог не поддержать свою курсистку. Тем более что имел большое влияние в красном правительстве. С 18-го года он работал в Наркомюсте: являлся членом Коллегии НКЮ и заведующим Отделом кодификации и законодательных предположений.
Немалую роль здесь сыграла и бывшая бестужевка Надежда Крупская. И вскоре ВЦИК Совнаркома, в лице Ильича, заинтересовался