– С тех пор, как меня перевели во дворец, я не разговаривала с семьей герцога.
– Хорошо.
«Нас много. Но даже я не знаю, насколько».
В моей голове крутились слова Франциски о повстанцах. Я боялась, что ко мне могли приставить кого-то для слежки.
– Анна.
Я сделал шаг к фрейлине. Её светло-серые глаза не отрывались от моего лица. Былой испуг пропал. Взгляд наполнился силой и уверенностью.
– Расскажи мне про свою жизнь во дворце династии Дюран.
– Ничего интересного, – голос девушки погрубел. – Леди Вивьен.
– Два года рядом с принцессой и совсем ничего интересного? – я усмехнулась. – Тяжело верится.
– А как ваша жизнь в Горных Вершинах? – Анна приблизилась ко мне. – Интересные семь лет?
– Анна! – крикнула Люси.
– Дочь герцога Гроссо возвращается в Адорию после семилетнего обучения у своей тёти, правительницы Горных Вершин. – Анна подошла ко мне вплотную. – Сомневаюсь, что вас учили вышивать крестиком.
– Ты права. Меня обучали совсем другому.
Я приблизилась к левому уху фрейлины и прошептала:
– С кинжалами я обращаюсь лучше, чем с иголкой.
Анну охватила злость. Сомкнув тонкие губы, фрейлина сжала кулаки, сдерживая нахлынувшие эмоции.
– Леди Вивьен, простите за такую дерзость!
Люси подбежала к нам и схватила Анну за руку, начала оттаскивать к двери. Фрейлина не отрывала от меня глаз.
– Я сама оденусь. Вы свободны.
– Благодарю, леди Вивьен.
Поклонившись, Люси открыла дверь и вытолкнула Анну из покоев. После чего, еще раз извинившись, скрылась.
Мои догадки оправдались. Злость и ненависть, которые показала Анна, были в точности такими же, которые испытывали адорианцы к знати и королевской семье. Анна была повстанцем. Я в этом убедилась. Но оставался один вопрос: кто её подослал?
Не затягивая мучительный корсет, я надела шёлковое платье на голое тело. Его небесно-голубой цвет сочетался с моими рыжими волосами, которые я решила не трогать и оставила висеть длинными локонами.
Подойдя к зеркалу, я осмотрела себя. Моё лицо выглядело по-прежнему здоровым: зелёные глаза с серым оттенком, круглый нос, густые брови и две родинки над пухлыми губами. Но изменения были заметны.
Я набрала вес. За отсутствием ежедневных тренировок мои щёки стали больше, а кисти рук перестали быть элегантными. Нас кормили всевозможными блюдами четыре раза в день, проводя чаепития между занятыми. Моя детская ненависть к собственному телу противно скреблась об стены моей любви к нему. Находясь среди красивых претенденток, я вновь приобрела неуверенность в своей внешности, которая последние семь лет меня мало волновала.
Моё тело стало пухлее. Живот слегка выпирал, а широкие бёдра, казалось, стали ещё шире. Из-за стресса и навязчивых мыслей, что я абсолютно бесполезна, я начала переедать. За месяц во дворце стала реже выходить в сад для ночных тренировок стрельбы из лука. Вместо этого