– Вокруг второй девочки много темноты, – слабо пропищала мышка, её маленькие глазки были полны страха. Тимофей Валентинович присел на корточки, чтобы оказаться на уровне её глаз, и почувствовал, как сердце сжимается от дурного предчувствия.
– Темнота? – переспросил Тимофей Валентинович, ощущая, как ледяной страх охватывает его разум. Он посмотрел на люльку Беляны, которая казалась теперь пугающе тихой. – Что это значит?
– Это плохой знак, – ответил домовой, его голос был глубже и серьёзнее, чем обычно. – Возможно, тёмные силы хотят навредить вашей дочке. Мы должны что-то сделать и быстро.
Людмила, почувствовав, что что-то неладно, подошла к люльке Беляны и осторожно наклонилась над ней. На её лице отразился ужас, когда она заметила тонкие, еле видимые тени, клубящиеся вокруг ребёнка. Она обернулась к Тимофею, и её глаза умоляли о помощи.
– Мы должны защитить её, – тихо, но твёрдо сказала мышка. – Мы не можем позволить, чтобы что-то плохое случилось с нашей Беляной.
Тимофей Валентинович кивнул, его решимость крепла с каждой секундой. Он понял, что сейчас настал момент, когда он должен использовать всю свою силу и знание, чтобы уберечь свою семью от надвигающейся тьмы.
Тимофей Валентинович и Кус-Кус снова отправились к бабе Яге за советом, по поводу тьмы вокруг Беляны. Ночь уже вступила в свои права, и звёзды сверкали на черном бархате неба. В доме Ядвиги было тихо и спокойно: она вместе с Петром спала на лавках возле печи, а их дети, Маша и Вася, уютно устроились на самой печи, где было намного теплее.
Домовой, передвигаясь бесшумно на цыпочках, держал в руках маленькую серую мышку. Он осторожно подошёл к Яге и мягко толкнул её в плечо. Ядвига Ярославовна, от неожиданности, вздрогнула и вскрикнула. Её внезапный крик разбудил Клика, который приоткрыл один глаз и посмотрел на домового с невольным раздражением.
– Что происходит? – недовольно спросила Ядвига Ярославовна, оглядываясь по сторонам и стараясь понять, что случилось.
Лишь её муж Петр продолжал мирно храпеть, словно его не могли разбудить даже самые громкие звуки. Даже дети на печи начали шевелиться, просыпаясь от неожиданного шума.
Увидев домового, Баба Яга быстро сменила гнев на милость. Она встала с лавки и зажгла свечу, озарив комнату тусклым, но мягким светом. Тени в углах зашевелились, словно оживая от её движения.
– Что случилось, Тимофей Валентинович? – спросила Ядвига Ярославовна, садясь обратно на лавку и выжидающе смотря на домового.
– Людмила родила, – начал он, осторожно выбирая слова.
– Это хорошо, но не причина будить меня посреди ночи, – вздохнула Баба Яга, её глаза сверкнули нетерпением. – Продолжай, Тимофей Валентинович.
– Вокруг второго ребенка много темноты, – продолжил домовой, его голос дрожал от волнения.
Ядвига Ярославовна