Баня стояла величественная, словно древний храм, срубленная из толстых бревен, пахнущих смолой и сосновой корой. Дверь, украшенная резными узорами, вела в просторное помещение с каменным печным отсеком. Там, в сердце бани, возвышалась огромная каменная печь, предназначенная для нагрева камней.
Вениамин бросил дрова в топку, раздул огонь. Он знал, что каждая минута сейчас на счету. Люде становилось все хуже. Ему хотелось, чтобы баня прогрелась как можно быстрее, чтобы она могла принять горячую ванну и облегчить страдания.
– Господи, давай же! – прошептал он, глядя на медленно тлеющие дрова. Казалось, что время тянется бесконечно. Он нервничал, но старался держаться, ведь в этот момент надо было быть сильным. Для Люды. Для их будущих детей.
– Вот она, баня, прогревается! – Вениамин слышал собственный голос, словно из другой жизни. Он бросился к печи, раздвигая двери, чтобы проверить температуру. В глазах замелькали красные отражения горящих камней.
– Скоро, родная, скоро…, – прошептал он, чувствуя в груди волну радости и тревоги.
Вениамин отправился в избу, не успевая снять с себя зимнюю одежду.
Повитуха подожгла несколько пучков трав и медленно ходила по дому, окуривая каждый уголок. Запах полыни и душицы наполнил воздух, создавая таинственную атмосферу.
– Все готово, – закричал Веник, вслушиваясь в слова Марфы.
Повитуха, стоявшая у окна, оглянулась и с решительностью в голосе приказала:
– Неси ее в баню.
Вениамин, не мешкая, подхватил свою жену на руки. Людмила, слабо улыбаясь, держала его за шею, чувствуя одновременно и тревогу, и облегчение.
Марфа шла впереди, с травами в руках, окутывая дымом и ароматами весь путь к бане. Веник шел следом, осторожно неся Люду, стараясь не думать о том, что их ждет впереди.
Прибыв к бане, повитуха первой наклонилась и вошла внутрь, словно проверяя пространство. Вениамин, с сердцем, колотящимся как молот, шагнул за ней, держа Людмилу на руках.
– Ложи ее сюда, – указала Марфа на деревянную лавку, находящуюся в углу парилки.
Вениамин осторожно положил свою беременную супругу на лавку, стараясь быть максимально нежным.
– А теперь уходи, – произнесла повитуха с твердостью, не терпящей возражений. – Мужчинам это видеть не надо.
Слегка растерянный, Веник взглянул на Люду, как бы прощаясь с ней на этот момент, затем медленно повернулся и направился к выходу. Повитуха, не дожидаясь, пока он выйдет полностью, подтолкнула его во двор и плотно закрыла дверь за ним.
Оставшись снаружи, Вениамин стоял у порога бани, чувствуя, как его сердце сжимается от беспокойства. Он не мог слышать, что происходило внутри, и это неизвестное казалось ему невыносимым.
Внутри же бани, Марфа продолжала свои ритуалы, окуривая все вокруг, приговаривая что-то себе