Господин Крид сидел на своём прежнем месте и улыбался, и выглядел так, словно никогда это место не покидал и только тем и занимался, что целыми днями ждал нас.
Пока они с Тимбой здоровались, я пытался понять, почему настроился на дурные мысли. Старик ещё может прожить целую кучу лет, помимо артрита у него вроде и болезней-то никаких нет, а я…
– Дедушка, а ты улетал, да? – затараторила Тимба. – Я приходила, а тебя не было.
– Улетал, да, девочка моя, искал для вас новые истории, – сказал господин Крид, и сестра бросилась устраиваться в кресло. Я последовал её примеру. – Про что вам больше хочется услышать: про кошку о двух головах или о новом доме в целых десять этажей?
– Про кошку!
– Про дом!
Мы сказали это одновременно с Тимбой, потом посмотрели друг на друга, переглянулись со стариком и засмеялись.
– Ну, тогда про всё, – сказал тот, и истории полились.
Ночью мне приснился господин Крид, который вылез в окно гостиной, по водостоку поднялся на крышу и оттуда шагнул в небо. У него мгновенно выросли крылья, которые подхватили его сухое, длинное тело и понесли куда-то в заморе. Он отправился собирать истории, подумал я во сне, и мне стало отчего-то тоскливо, да так, что я проснулся и долго не мог уснуть.
За завтраком, прежде чем сестра успела вымолвить хоть слово, я сказал, что мы идём к господину Криду, и Тимба засветилась. Я попросил маму приготовить побольше пирожков с вареньем и пообещал ей вернуть полотенце, которым она накрывала гостинцы старику.
Едва мы вышли из дома, как я сказал:
– Давай поедем на велосипеде. Так быстрее.
– Давай! – обрадовалась Тимба.
А я обрадовался тому, что ей всего лишь семь лет и она не поняла, почему я решил взять железного коня.
Тимба держала в одной руке корзинку, а другой цеплялась за сиденье (она ехала на багажнике, который я убирал, когда участвовал в заездах), а я крутил педали так быстро, что ветер свистел в ушах. Мы промчались по городу на огромной скорости, бросили велосипед у крыльца, позвонили и толкнули дверь.
Дверь открылась со скрипом, чего за ней никогда не замечалось.
Тимба посмотрела на меня такими большими глазами, что я понял – она догадывается. А я всё ещё считаю её маленькой!
Она всё равно крикнула «это мы, дедушка!» и вошла, я пошёл за ней, теперь уже опасаясь, что просто не увижу. Я боялся не увидеть. Мне хотелось услышать ещё одну историю, пусть даже неправдоподобную, хотелось, чтобы он просто сидел у окна, как и прежде.
Гостиная была пуста.
Радио молчало.
Тимба поставила корзинку с пирожками на стол, где мы всегда пили чай, а я прошёл к окну, тронул спинку стула, почувствовал, что она тёплая, и с минуту смотрел в окно, не в силах вымолвить хоть слово. Тимба тоже молчала. Потом тронула