Меч покинул древесину ствола иссеченного трещинами (будет дупло). Лихт против ее воли взяли на руки, отнесли к ручью. Раздели. Промыли там, где болело.
Одели, засунули в спальный мешок. Сели рядом, устроив ее голову на своих коленях.
– Хватит убийств, – прозвучало в тиши.
Не было силы у девы убрать щеку с чужих ног, как не было силы и повернуть голову. Было знание, что лицо ее гостя сейчас темно и мягко.
Меч угрюмо подполз по мелким камушкам, словно чувствуя настроение искательницы приключений. Лихт выпростала руку, обняла рукоять. Показалось, или это гость помог ей собрать для этого волю?
Как бы то ни было, дева зашептала смертельное заклинание для детей мрака. Только волной охватившая ее древняя боль остановила ее на последнем слове.
– Доскажи, – попросил нечистый дочь поэтов.
Но Лихт вместо этого закрыла глаза и смолкла.
…Он знал, что девушка спит, поэтому сидел без движения. Наверное, он хотел, поэтому неловко даже, осторожно погрузил пальцы в ее волосы. Не разбудил, девушка только сладко вздохнула.
– С этого часа и до утра пускай хранит тебя мягкая бездна. По твоему следу шел человек с кинжалом из города. Я прогнал его, а он вернулся. Что ж, он доживет до утра, пусть я и переломал ему все кости. Лес позаботится о том, что жизнь не покинет его, а когда его подберут, то вылечат в лучшем лазарете, ибо он скажет, что нанес тебе смертельный удар, и покажет вот эту подделку, похожую на твое кольцо. В городе поверят, что ты мертва. А ты бы его убила, доведись ему тебя догнать, и была бы по-своему права, поступив так.
Проснувшись, ты вспомнишь все, что я говорю тебе. И это будет последним, что останется у тебя от меня.
С рассветом он ушел. А она проснулась и, кутаясь в мешок, хотела, чтобы он вернулся.
Глава первая
А по этому городу близ южного края материка предыдущего повествования мы проходиться не будем, ибо нас интересует группа старых зданий в отдалении от причалов прилегавшего к городу порта, к которым вела утоптанная дорожка. Четыре дома, все двухэтажные, три из них выглядели слишком плохо, дряхло даже для обиталищ попрошаек и портовых нищих; говоря откровенно, любой моряк при взгляде на них давался диву, как их не сдуло прошедшим здесь недавно ураганом. Зато четвертое, крайнее здание создавало впечатление несколько раз перестроенного, хорошо отремонтированного, по-прежнему прочного и жившего бурной жизнью заведения; в двери его и упиралась дорога от пристаней.
Заведение сие определенно обладало своим секретом популярности; слава о закусках его хозяйки разносилась на несколько портовых городов вдоль побережья и далеко вглубь материка, а определенные людские круги считали этот дом самым горячим местом своего рода в центральной части южной империи, а ведь на все в мире есть свои причины. Дом стоял на своем месте уже больше сотни лет, в нем работали перенявшие