– Кого ты там притащил?! – и снова громогласный голос, что-то отвечает ему стуком из недр дома, впрочем, последнее неразличимо для них двоих, развернувшаяся сцена увлекает куда сильнее. Старушка сделала ещё один рывок вперёд, трясётся сама, дёргается из стороны в сторону её ружьё, вот – вот грозится выстрелить в любой момент, разогнать нервозную тишину.
– Тише, прошу вас, чудовище услышит, – умоляет юнец, под стать пожилой хозяйке то кинется к комнате, то под ноги. – Там нет ничего плохого. Я привёл свою сестру. Она боится, вы пугаете её.
Старушка замерла, позволив мальчику предъявить взору смысл его слов. Он заглянул в полуоткрытую дверь, вытянул руку навстречу темноте и спрятанному в ней. Широко раскрытые глаза взывают к тому, кто смотрит в них из комнаты.
– Покажись, – шёпот растрескавшихся губ. – Не бойся, иди ко мне. Видишь мою ладонь? Иди к руке. Старуха не навредит тебе… Это мы навредим ей…
Остальные слова неразборчивы.
И вот слышны чьи-то робкие шаги, вторящий им лёгкий скрежет половиц, напряжённый до предела слуха не пропустит ни один звук. Послышалось тяжёлое хриплое дыхание.
В распахнутую ладонь юнца легла другая, показалась из комнаты рука его не менее таинственной подруги, совсем чуть-чуть обхватила пальцы. Этот контакт бледной кожи – два белых лебедя скрестивших шеи. И девочка пришла на осмотр, медленно выбралась из-за двери. Каждое движение словно испытание для неё, она крайне трусливо по чуть-чуть перебирает грязными босыми ногами… с невероятно белой кожей и фарфоровым лицом, едва торчащим из-под обволакивающих её тело одеял, они же тянутся по её следу. Чёрные волосы застилают глаза гостьи так, что их не узреть. И как это? Неужели локоны волос, чтобы не спадали, прицеплены скобой к коже лба? Вот так взять оттянуть, а затем продырявить кожу, чтобы внутрь просунуть скрепку и зацепить волосы. Дабы потом ещё ощущать своими кровеносными сосудами, эту мерзкую щекотку. Кровавое незаживающее пятно у изысканного решения пытается разогнать сомнения во вменяемости подростков.
– Кто же вы? – сорвался тихий шёпот с губ старой хозяйки. Она спрашивает, но уже всё знает наперёд. Заметила на девочке-тени, скрытое за белой простыню красное платье, пожар этого цвета уже вспыхивал в этом доме на праздниках и днях рождения.
– Мы лишь дети бури, – слова юнца, держит спрятанную в одеялах гостью за руку, крепко сжимает её безвольные пальцы. И снова обжигает взгляд его прикрытых тенью глаз.
– Дети Андерсум, – просипела старушка. В этих словах лишь пробирающее до костей изумление, ни капли сомнения. Помнит она одного застенчивого мальчика и его неугомонную сестру. Те были живые и радостные. Улыбки искрящиеся.
Юнец наклонился к уху девочки-куклы, что-то шепчет. Слова так быстро срываются с его губ, от их движения возникает монотонный шелест, почти что скрежет. Мальчик крепко держит свою полуживую сестру, одним глазом же не прекращая наблюдает за старой хозяйкой.