И на этих словах её лицо, в мерцании огня романтических свечей, стало напоминать мне беспощадный и зловеще прекрасный лик древней богини Кали. Это, пожалуй, самое известное из древних Женское Божество. Его именем названа наша эпоха. Эпоха, в которой мы живём.
Кали Юга.
Это эпоха страстей, войн, душевной погибели и деградации. Есть поверие, что в эту эпоху только двенадцать пар на всей планете Земля обретают истинную и взаимную любовь, и становятся настоящей тантрической парой. Остальные либо не находят любви вовсе, и обречены жить, не изведав счастья, либо имеют на этом пути жесточайшие потери и разочарования. А самые лучшие осуждены на невероятную боль в сердечном центре, в период его раскрытия. Переживать этот процесс в одиночестве, в состоянии разрыва, – поистине кара небесная!
И моя Галатея станцевала мне танец Шакти, Шивы и Кали одновременно…
Достоевский решил преодолеть чары своей танцующей Шакти, которая внезапно обернулась богиней Кали, вполне в духе нашей эпохи. Он решил совершить жертвоприношение. Она должна погибнуть от кривого садового ножа.
И это было преднамеренное действо, заранее подготовленный и хорошо спланированный магический обряд. Косвенным доказательством может служить тот вопиющий факт, что орудие предполагаемого убийства предъявляется в самом начале романа, а не в конце. Сцена закланья агнца- главная, кульминационная и заключительная. Как будто весь роман написан именно для этой сцены.
Настасья Филипповна лежит на своём окровавленном смертном ложе, а два её почитателя – тут же, у её ног. Для них тоже нет продолжения. Оба поражены, окончательно и бесповоротно, беспощадным раскаленным адским огнём, всепроникающим жезлом Богини Кали.
И невозможно простому смертному поразить беспощадную Кали. Она вселяется в обыкновенную женщину, одухотворяет её, даже может наделить сверхспособностями; затем выбирает жертву, поражает её в самое сердце. И возвращается на небеса. Мужчина остаётся с пронзенной душой навеки, а женщина вновь становится самой обыкновенной… Но Кали этого мало. Она уносит женщину на своих чёрных крыльях из жизни мужчины-жертвы, делая её недоступной для него. И чтобы вернуть её, ему необходимо пройти все круги ада.
Вскоре становится очевидным для Достоевского, что избавиться от фантома любви ему не удалось. Фантом любви нельзя уничтожить, он только увеличивается в размерах, становится реальнее, чем исходный материал. Текст начинает превосходить самою жизнь.
Настасья Филипповна, сотворенная в тексте романа, как астральная копия Аполинарии Сусловой, оказалась реальные, чем, на тот момент, сама, настоящая Аполлинария Суслова. Она стала текстовой матрицей Женского Божества, которая будет требовать материала для своего наполнения, разрастаясь все больше и больше, и становясь все ненасытнее.
Так