У нее за спиной, на экране телевизора, проповедник беззвучно воздевал руки горе.
– Доктор Лектер, мы оба знаем, почему я здесь. Они полагают, вы станете отвечать на мои вопросы.
Тишина. По другую сторону коридора кто-то засвистел: «Через море на Гебриды…»
Минут через пять она сказала:
– Странное было чувство, когда я входила туда. Мне хотелось бы когда-нибудь поговорить с вами об этом.
Старлинг подскочила, когда из клетки Лектера выкатился поднос. На нем – чистое, аккуратно сложенное полотенце. Она и не слышала, как Лектер ходил по камере.
Клэрис мгновение смотрела на полотенце, потом, чувствуя, что роняет себя, взяла его и принялась вытирать волосы.
– Спасибо, – выговорила она.
– Почему вы не спрашиваете меня о Буффало Билле?
Его голос прозвучал очень близко, на уровне ее лица. «Он, должно быть, тоже сидит на полу».
– Вам что-то о нем известно?
– Возможно, но мне нужно взглянуть на его дело.
– У меня нет его дела, – сказала Старлинг.
– У вас и этого дела не будет, когда они вас до конца используют.
– Я знаю.
– Вы могли бы достать материалы о Буффало Билле. Рапорты и снимки. Мне хотелось бы на них взглянуть.
«Еще бы вам не хотелось!»
– Доктор Лектер, вы сами все это затеяли. Пожалуйста, расскажите мне об этом человеке из «паккарда».
– Вы обнаружили там целого человека? Странно. Я видел только голову. Как вы полагаете, откуда взялось остальное?
– Ну хорошо. Чья это голова?
– А что вы можете сказать?
– Они успели сообщить только предварительные данные: мужчина, белый, лет двадцати семи, зубы лечил и в Америке, и в Европе. Кто он?
– Возлюбленный Распая. Распая со слюнявой флейтой.
– Каковы были обстоятельства… Как он умер?
– Обиняками разговариваете, офицер Старлинг?
– Нет, я спрошу вас об этом несколько позже.
– Сэкономлю-ка я вам время: я его не убивал. Это Распай. Он обожал моряков. Этот был из Скандинавии, Клаус… не знаю фамилии. Распай мне ее не сообщил.
Голос Лектера раздавался теперь откуда-то снизу. Может быть, он теперь не сидит, а лежит на полу, подумала Старлинг.
– Клаус сошел на берег со шведского судна в Сан-Диего. Распай в это время преподавал там на летних курсах при консерватории. Он совершенно потерял голову из-за этого шведа. Молодой человек прекрасно знал, с какой стороны хлеб маслом намазан, и сбежал с корабля. Они купили какой-то ужасный автоприцеп и, словно сильфиды, носились нагишом по лесам. Распай сказал, что Клаус ему изменял и он его задушил.
– Распай сам вам сказал об этом?
– О да. Я был связан врачебной тайной: ведь он поведал мне об этом во время лечебного сеанса. Я думаю, он лгал. Он был весьма склонен приукрашивать факты. Ему так хотелось казаться романтичным и опасным.