«Скорей бы уже», – думала я, кусая вместо щеки нижнюю губу и нетерпеливо мерила комнату шагами уже, наверное, в двадцатый раз, и в сотый прокручивала в памяти наш вчерашний разговор.
Как же здорово было помнить все, что происходит! С тех пор, как «случайно» разбился стеллаж с флаконами эликсира забвения, моя жизнь явно изменилась в лучшую сторону.
И если раньше я помнила только уроки Учителя и немного скудных сведений о самой себе, то теперь в памяти ярко отпечатывалась каждая секунда, отчего хотелось хлопать в ладоши, радостно пищать и прыгать. И это одновременно с тревожным ожиданием, которое сводило с ума.
Столь противоречивые эмоции скорее были присущи подростку, а не двадцатичетырехлетней девушке, но, поскольку раньше у меня не было никаких, с радостью позволяла себе испытывать эти.
Как же приятно было теперь просыпаться утром и помнить вчерашний день! Полностью. И обдумывать завтрашний, зная, что наутро не забудешь все свои планы.
А планы у меня были грандиозные. Вернее, не у меня одной. У нас.
Дэй, однажды появившись на подоконнике спальни в северной башне Пятого замка, перевернул мою скучную и унылую жизнь с ног на голову. Он дал надежду на то, что я сумею сбежать из замка и начать все заново где-нибудь, где никто меня не найдет.
Где я больше не буду Пятой14 Следующей, а стану просто девушкой, которая вправе сама выбирать свое будущее15. И я впервые поверила в то, что всю свою сознательную жизнь считала невероятным.
Хотя – само присутствие Дэя в моей жизни – уже немыслимо.
Он не мог попасть в замок, потому что стены были защищены заклинанием. Я не могла выйти наружу, ограниченная теми же заклятыми стенами. Учитель слишком хорошо меня знал, хотя и уверял, что ограничивал мою свободу исключительно в целях моей же безопасности.
Но имелась в заклинании одна брешь, «слепая зона» – широкий подоконник в одном из башенных окон. И этот подоконник – та территория, на которой мы могли присутствовать оба.
Я и Дэй все так же не имели возможности покинуть его пределы в противоположном направлении, но, сидя на подоконнике, могли общаться. И не только.
Пару дней назад он впервые поцеловал меня. Неожиданно и волнующе. Чувство наслаждения от его требовательных губ, горячего дыхания на коже, взгляда, от которого замирало сердце, мне хотелось сохранить в своей памяти навсегда. Где-то внутри до сих пор порхали легкие разноцветные бабочки, а я, погруженная в приятные воспоминания, то и дело проводила пальцами по губам и глупо улыбалась.
Это воспоминание стало моим сокровищем. Я обращалась к нему, когда внутри было тревожно, как сейчас, когда переживала о том, как все пройдёт. Касалась пальцами губ и внутри становилось тепло, тревога отступала, а ее место занимала уверенность.
Вообще-то, я всегда была