Отходит катер на Мисхор.
Где мостовые свет не точит,
С мертвецким отблеском свечи,
Где непроглядна ночь и ночи,
Качнувшись, не сомнут лучи.
Там только отраженье блеска
Былого- в совершенстве плит
И мастером забытым фреске,
На камне выложенной, спит.
Золотые круги на запястьях…
Это нужно, пока расплетаются пальцы,
И металл сохраняет смысл.
Это нужно, пока наблюдают глаза,
Что так жаждали всем любоваться.
Это нужно, пока не взлетела душа,
Уничтожив иллюзию “жить“.
А сон струился сквозь туман,
Ползли малиновые тени.
Как будто был единый план
Для всех – животных и растений.
В одно творение сложить
Все виды, все дела, все звуки.
И сладостное слово- жить!
Взойдёт из божеской науки.
Всё то, что смог произвести
Враз, а закат был фиолетов.
И удалось произнести
Все имена для всех предметов.
Мих.Зиву
К песку прижатая мимоза,
Домов приземистый кортеж.
Террора вечная угроза,
Жара и плитки, цвета беж.
Кусты топорщатся упрямо,
Как всё, что выживает тут.
И голубая криптограмма
На вывеске – нетленный труд.
Вряд ли стоит удивляться,
Друг, когда за шестьдесят,
Что не вызовут стреляться,
А святым провозгласят.
Этот жаркий вечер летний..
Ты ещё не знаешь, друг.
Он – фактически, последний,
Уплывающий из рук.
А когда очнёшься вчуже,
После главного суда,
Никакой летейской стужи –
свет и райская вода.
Застыли деревья сухие,
Их тень, как огонь, горяча.
Свирепого солнца стихия
Ломает и рубит сплеча.
Здесь скоро загнёшься без фляги
С какой-нибудь мутной водой.
И плавно колышутся флаги
С таинственной синей звездой.
Старинная блажь мозговая
Искать и молиться велит.
И длится судьба роковая,
А сердце болит и болит.
Хотелось бы верить
– ещё пишу,
Но чувствую –
мне не хватает слов.
Ведь я –
стареющий человек,
Идущий, сгорбившись,
в никуда.
По выжженой
и слепой стране,
Где пальмы растут,
завернувшись в мох.
И полувысохший
эвкалипт
Бормочет мне –
ничего не жди.
Мы знаем издавна друг друга,
Навеки, наповал, вразнос.
Упрямо