Плотная леса гряда.
Скоро, растаяв бесследно,
Лето уйдет навсегда.
Листья, шуршащие сухо,
Воздух как будто седой.
Черная ива – старуха,
Сгорбившаяся над водой.
Пробегают мысли, как собаки, –
Стаями, а та бредет одна…
В этом сизом, хлюпающем мраке
Светятся, как лица, имена.
И внезапно различает зренье –
След звезды, косая пятерня.
И живет мое стихотворенье
На земле отдельно от меня.
Подбираясь полуощутимо,
Стелет стужа белый гололед.
И стучит судьба неотвратимо
Ставнями все ночи напролет.
Даль, покрытая туманом,
кочки, листья и трава.
Хоть оптическим обманом
Кажешься ты, но жива.
Неоконченный набросок –
Ни движенья, ни души.
Смутных мыслей отголосок
Нахожу в твоей тиши.
И негаданно – нежданно,
Влившись в белизну твою,
Вижу суть, что безымянна,
Спит у сердца на краю.
Пытаясь скрыться от дождя,
Друг к другу листья прилипают.
А капли хлещут, наступают,
Как грабли, землю бороздя.
Они текут, ползут, летят,
И я уже смотрю сквозь воду
На эту мутную природу,
На этот беспросветный ад.
Кто день от ночи отличит
На клейкой и размытой суше?
И все сильнее, резче, глуше,
Как ливень, в сердце кровь стучит.
Прорасти – непростое слово,
это корни пустить в гранит.
Песня вольного птицелова
и в железном мешке звенит.
Как барак из нетесаных бревен,
оцепленье бесформенных туч.
Перед веком ни в чем не виновен
золотящийся солнечный луч.
Даже если он сделал прекрасным
совершенно бессмысленный хлам.
И в своем ослеплении страстном
разорвалась душа пополам.
Тумана матовая просинь
Лежит у поля на груди.
По черствым комьям в эту осень
Не били долгие дожди.
Она до старости бездетна,
Всю жизнь чего-то прождала.
Сухая горечь незаметно
На облик осени легла.
Нет, с плеч суму уже не сбросит,
Ведь юность не возьмешь взаймы.
Лишь ветер до нее доносит
Дыханье тяжкое зимы.
Сдавило землю костяком,
Она промёрзла до средины.
И веток сморщенным венком
Обезображены седины.
Кусты, кусты, кусты, кусты
И сучья, острые как гвозди.
И нависают с высоты
Ворон чернеющие гроздья.
На стеклах ледяная пыль
Как