Словно услышав вопрос, официант спешил с подносом к столику, где сидели две девушки. Выпив пару глотков и почувствовав больше горечь виски, чем арабики, Тара начала оттаивать, и раздражение понемногу улетучивалось. Мэри, наконец, смогла заговорить с подругой, не опасаясь, что та лишь проворчит что-то в ответ.
– Мне тут так нравится! Жаль, что библиотека закрылась, но здорово, что книги остались и гости кафе могут взять их с полки, почитать, просто полистать! У них как вторая жизнь! Ведь другой хозяин мог бы их просто выкинуть, и всё. А тут видишь как?! И им хорошо, и гостям приятно, – с восторгом рассуждала Мэри.
– Ты про книги как про живых людей говоришь, – заметила Тара.
– Я просто очень люблю книги.
– Даже эти, на иностранном языке? – удивлялась Тара.
– Конечно, посмотри, какие они все разные – толстые, тонкие, потрёпанные и хорошо сохранившиеся, высокие и маленькие, разных цветов. Мне иногда хочется купить какой-нибудь роман только потому, что обложка выглядит очаровательно или необычно.
– Вот ты эстет!
– Наверное, мои глаза всегда ищут что-то прекрасное.
– Но почему нельзя было поискать что-то красивое где-нибудь, где не так холодно? – не уставала критиковать подругу Тара.
– Я и не знала, что ты такая чувствительная к холоду.
– Первый и последний раз я согласилась на такую поездку! Больше даже не заикайся.
– Мы же только прилетели, ещё ничего толком не видели. Я уверена, ты ещё изменишь своё мнение, – не сдавалась Мэри.
– Не думаю, – скептически сказала Тара и сделала ещё один глоток кофе.
Официант принёс вафли, и зазвучал саксофон. Мэри наслаждалась моментом и была уверена, что Тара скоро перестанет ворчать и, наконец, заметит всё то чудесное, что их окружало.
– Ну, конечно, вафли! Вечером! Я и так поправилась в последнее время. Хотя я теперь думаю, что это не так уж и плохо, учитывая, куда ты меня притащила. Иначе меня бы сдуло уже куда-нибудь. А так я ещё удерживаюсь, – не переставала жаловаться Тара, что смешило Мэри, но та старалась не показывать свой смех.
И действительно, то ли ирландский кофе, то ли вафли, то ли нежная мелодия или лёгкий, стихший к вечеру северный ветер переменил, хоть и ненадолго, недовольный настрой Тары. Она уже не жаловалась. Две подруги шли по заснеженной освещённой множеством фонариков и огоньков улице к широкой набережной. Теперь не только Мэри, но и Тара примечала все прекрасные детали: контраст чёрных вулканических валунов и белого снега, океан и его безграничность, маяк вдали и его то появляющийся, то исчезающий огонёк, горы на горизонте с белыми шапками из снега и тумана и ещё много всего, что открывалось только тем, кто хотел видеть красоту вокруг.
За завтраком Тара снова была не в духе. Вставать рано, когда за окном ещё очень темно, ей совсем не хотелось. Мэри тоже давалось трудно быть бодрой ранним утром, и они обе сидели молча, пытаясь проснуться. Ждали, когда кофеин сделает своё дело. Немного придя в себя, Тара, наконец, задала свой вопрос, который её мучил уже на протяжении нескольких недель.