Она выходит выкурить сигарету на террасу, нависающую над парком. На экране мобильника мигает сообщение от Ханно. Он у родителей Тоби и увидится с ней только в воскресенье утром: «Мне надо готовиться к промежуточным экзаменам. А с ним я лучше работаю. Тебя это не напрягает?» Тобиас – лучший друг ее сына еще с детского сада. Они вместе снимают квартирку-студию в университетском кампусе Геттингена. Десять лет назад, когда Ирен наконец смогла свободно рассказывать о своей работе друзьям, мать Тобиаса – Мириам Глэзер – от души удивилась. И вдруг призналась ей, что ее бабка по материнской линии, еврейка, эмигрировавшая в Палестину вскоре после вторжения в Чехословакию, однажды написала в «Интернешнл Трейсинг Сервис».
– У нее почти не оставалось больше надежд. Ответ пришел года через три. Все погибли: ее родители, их братья и сестры, их дети… Выжила только одна Дора.
Ее здоровье сразу дало резкий сбой. Следующей весной она угасла, успев увидеть, как внучка задувает на праздничном торте десять свечей.
Эта история восходит к периоду, когда Ирен еще не работала в ИТС, но и так ясно, что в те времена расследование могло тянуться годами. Когда следователи заканчивали и находили какой-то ответ, они просто посылали краткое изложение обнаруженных сведений – им не разрешалось прилагать даже копии документов. Теперь эти запреты уже давно ушли в историю. В одно июньское утро Ирен привела Мириам в ИТС, чтобы показать ей те немногие следы семьи ее матери, какие удалось найти. Когда та прочитала их имена в списке перевезенных в Терезиенштадт – ее слезы скрепили их дружбу.
Ирен набирает ответ: «А я-то надеялась, что ты приготовишь мне вкусный ужин. Обними за меня Мириам». Так они иногда подкалывали друг друга. Кулинарное мастерство ее сына исчерпывалось переваренными спагетти и заканчивалось заказом пиццы на дом.
Ответ скор: «Она тебе позвонит. Говорит, я слишком худой. Хочет меня откормить». Ирен улыбается. Фирменные блюда Мириам, особенно ее хамин, который надо несколько часов томить на медленном огне, уже давно у Ханно среди самых любимых.
Она изучает досье Теодора Мазурека. Пусть она больше не чувствует волнения от работы с бумажными архивами – но оцифровка все-таки позволяет сберечь драгоценное время и открывает всем служащим доступ к великому множеству документов. А ведь раньше залезать в них имели право только некоторые специальные архивисты.
Жизнь Теодора укладывается в несколько карточек, и в ней таятся сюрпризы. Ирен натыкается на письмо – его мать писала коменданту Бухенвальда. Ее ферма располагалась тогда в части Польши, не аннексированной рейхом, на территории Главного управления. Приемник принудительно свозимых сюда рабочих рук, зона бесправия, помойка для всех, кого Третий рейх не желал считать людьми. Нацисты грабили эту территорию и гнобили ее жителей. Польша отказывалась сотрудничать и дорого платила за это.
Эльжбета, наивно