Когда две ноги оказались на полу, Аня кинула на них последний, неуверенный взгляд и резко полностью перенесла на них свой немногочисленный вес. Постояла немного, привыкая к слабости, боли и страху. Сердце скакало в груди, будто сумасшедшее. Казалось, грудная клетка сейчас треснет, и оно вылетит наружу, ускачет от нее подальше только лишь на панике и благодаря излишним мышечным сокрушениям, которые не скоро уже замедлят свой ритм. Дыхания сбилось, но она старалась дышать ровнее, чтоб голова не закружилась и тогда ее миссия точно предрешена на провал. Одна, действующая нога двинулась вперед. Шаг оказался слишком коротким. И более того, стопа шаркалась по плитке, не в силах оторваться от земли. У второй ноги шаг получился еще более короткий и походил просто на напряжения мышц бедра.
Вскоре голова закружилась, сильно затошнило, ее ждало неминуемое падения. Женщина расставила руки в стороны, для равновесия и чтоб ухватиться хоть за что – то. Ее ладони кто – то крепко зажал в своих и Аня наткнулась взглядом на уже знакомый, переросший эмбрион.
– Тише, тише, – зашелестел спокойный, детский голос из несформировавшийся до конца рта. – Иди…
Женщина вдруг успокоилась, неожиданно полностью доверилась ее странному другу, ведь ничего плохого тот ей не делал. Наоборот, он был всегда рядом, она чувствовала его присутствия. Она поверила, что тот хочет ей искренне помочь, поэтому вымученно улыбнулась и перенесла все свое внимания на вышагивания. Одна нога, вторая, медленно, осторожно, без паники. Боль постепенно стала отступать, казалось, это существо приняло в этом участие. Она подняла взгляд вверх и с полуулыбкой вполне сносно шла, без боли, без сомнений. Сердце женщины переполнилась благодарностью, восторгом и надеждой. Приятно было ощущать свои ноги, ощущать спокойствия и поддержку.
У самых дверей существо улыбнулась, и исчезло, перед этим нежно, и как – то грустно прошептав:
– Все будет хорошо, мама…
Аня обратно осталась совсем одна, снова ощутила пустоту и бесконечную тоску по чему – то непонятному и неизвестному.
– Мама, – шепнула хмуро женщина. По ее щеке потекла прозрачная, полная моральной боли слеза. А глаза уперлись в маленькое застекленное окошко, где она