Осознав это, Катя даже на мгновение успела забыть о своей неожиданной проблеме, а вспомнив, чертыхнулась и, натянув на темнеющие длиннопалые кисти рукава кофты, направилась на кухню. Что бы ни было, а детей нужно накормить и отвезти на английский. А потом можно будет и в больницу заглянуть.
Несмотря на опасения, дети не заметили изменений, случившихся с мамой. А когда, сдав малышей на «весёлый английский», Катя поняла, что и окружающие не замечают ничего странного, женщина утвердилась в мысли, что, видимо, дело в голове. А значит, нужно спросить совета друга, прежде чем сдаваться на милость медспециалистам.
– Кость… – усевшись на стул в кабинете друга детства, неуверенно начала Катя, потом встала и заходила из угла в угол, пытаясь собраться с мыслями.
– Кать, ты, конечно, всегда странная, но сейчас я начинаю серьёзно волноваться за тебя. Успокойся, пожалуйста, присядь и расскажи наконец, что у тебя стряслось, – провожая взглядом мечущуюся по кабинету всклокоченную подругу, попросил Константин Анатольевич.
– Кость… – повторила женщина и подошла к столу доктора. – Вот, – вытянув перед собой руку и растопырив пальцы, напряжённо произнесла Катя. – Что ты видишь?
Константин сощурил глаза и, соображая, в чём тут подвох, нахмурился.
– Савельев, просто скажи, что ты видишь! – повысив голос на полтона, крайне серьёзно попросила женщина.
– Руку. Пять пальцев. А-а! Кольцо, что ль, потеряла? Думаешь, в больнице? Сейчас позвоню на вахту, может, нашли…
– Савельев, прошу тебя! Ты видишь руку? И ничего странного не замечаешь? – косясь в сторону, взмолилась Катя.
– Ну да. Слушай, Косуля, ты меня пугаешь.
– Я сама себя пугаю, – выдохнула женщина и, опустившись на стул, закрыла глаза и откинулась на спинку.
Поднявшись из-за стола, доктор налил из графина водички, потом, подумав, открыл шкафчик и достал оттуда бутылочку «Росы». Воду из стакана выпил сам, а затем, налив туда водку, протянул его Кате.
– Вот. Выпей. Тебе не помешает. И рассказывай уже. Пока не расскажешь, я помочь не смогу.
Пока Катя говорила, то и дело прерываясь на то, чтобы сделать маленький глоток из стакана, а сделав, зажмуриться, Константин Анатольевич молчал. И постукивая пальцами по деревянной столешнице, то и дело посматривал на телефон.
– Они… Я не знаю, как это описать. Не могу на них смотреть. Но они не мои. Они жутко выглядят…
– До сих пор? – уточнил врач и внимательно взглянул в испуганные глаза женщины, которыми она воззрилась на него.
– Я боюсь смотреть.
– Кать, – попросил доктор.
Зажмурившись, женщина подняла руку. Видно было, что она действительно напугана. Но вдруг лицо её изменилось, прояснилось, что ли, словно солнышко выглянуло. Катя распахнула глаза и уставилась на свою, такую родную, ручку с белыми пальчиками и синими, просвечивающими сквозь бледную кожу венками.
– Ой… Всё в порядке!