– А это еще кто?
– Лови ее! Там разберемся!
Позади раздался тяжелый топот. В боку тут же закололо – все-таки не стоило совсем уж пренебрегать физическими упражнениями, просиживая в библиотеке – Амадин стиснула зубы и только прибавила ходу. Радуясь что на ней крепкие ботинки с толстой подошвой беглянка нырнула за первый же сарай и на бегу попыталась сплести матрицу для отвода глаз. Рискованно, но терять было уже нечего. Неожиданно заклинание легло как в учебной аудитории после упражнений на концентрацию. Она затаилась за какими-то ящиками, молясь всем богам, чтоб ее не заметили и стараясь не дышать как загнанная лошадь.
Мимо промчался тот самый молодой жандарм, где-то за сараем тоже прогрохотали кованные сапоги.
Некоторое время было тихо, погоня удалилась вглубь складов и Амадин рискнула выглянуть из укрытия, надеясь на защиту магического плетения, но его нити вдруг вспыхнули белым пламенем и растаяли в воздухе.
– Вот же она, – послышалось совсем рядом. – Сюда! Добегалась!
Застонав, девушка рванула прочь, уповая на то, что преследователи устали еще большее ее самой.
– Стой!
Она все-таки обернулась. Нога подломилась и Амадин, вскрикнув, упала. Последнее, что она увидела – яркую вспышку, окутывающую ее.
“Все-таки они применили парализующее заклинание,” – пронеслось в мозгу, прежде, чем ее поглотила тьма.
Амадин очнулась уже ночью. Она долго лежала, боясь пошевелиться и не понимая, почему тьма перед глазами не рассеивается. Пахло гниющей соломой и нечистотами, а где-то вдали слышались леденящие душу вопли. Наконец, луна, заглянув в зарешеченное окно, принесла с собой осознание того, что она находится в тюрьме. Амадин шевельнулась. Звякнуло железо.
Осмотрев себя, девушка обнаружила, что по рукам и ногам закована в кандалы. Уже предполагая ответ, она все-таки потянулась к шее и горько усмехнулась: так и есть, железный ошейник, означающий, что ее приравняли к особо опасным преступникам. Тем. кто совершает преступления при помощи магии.
Это объясняло и одиночную камеру, куда ее поместили. Девушка всхлипнула и села, обхватив колени руками. От страха ее мутило. Она не понимала, что с ней будет, и неопределенность пугала больше всего. в который раз она пожалела, что попросту не вернулась в академию. А можно было еще уступить Сайлусу… Ну подумаешь, всего одна ночь, не переломилась бы, как говаривала мама.
При мысли о родном доме сердце кольнуло. Глупо было вообще покидать деревню, надеясь на лучшее. Даже если ее и оставят в живых, то, наверняка, остаток дней она проведет за решеткой. Или на каторге.
От жалости к себе в носу противно защипало, а грудь сдавило. Амадин всхлипнула раз, другой.
– Эй, там. потише! – заорали за стенкой.
– Сам заткнись! – подхватили с другой стороны.
– Ах ты… – дальше последовал непередаваемый набор слов, от которого у Амадин полыхнули щеки.
Сквернослову