– Не надо с ни говорить, – обрываю причитания мамы. – Я развожусь. И точка. Заявление я уже подала. Даже если Ксюша перед ним прелестями крутила, он что, подросток в пубертате, что устоять не смог?!
Меня злят слова мамы. Я понимаю, что она очень любит зятя и ищет ему оправдания. Но перед глазами легко встает победное выражение лица сестры и злое – моего мужа. А еще его слова… Страшные, звучащие с угрозой. Каждое запомнилось мне четко.
И сейчас я уже точно знаю – долг Игорь не отдаст. Но пока не говорю об этом родителями. Может быть, остатки совести у него есть.
– Но, может, поговорите? – не перестает надеяться мама. – Может, Кюша соврала о беременности? Дала денег и ей чьи-то результаты продали.
– Надь! – изумляется папа.
– Ну что? – нервно спрашивает мама. – Вот же только были на Леночкиной свадьбе! И все было хорошо! А тут я узнаю про измены, развод и долги! Ох, – начинает обмахиваться ладонью.
– Я поговорю с ним, – решительно заявляет папа. – По-мужски.
– И поговори! – поддерживает его мама. – Может, там ничего серьезного. А рушить семью из-за одной ошибки? – снова качает головой, в ее глазах блестят слезы.
– Не надо ни с кем говорить, – я от злости хлопаю ладонью по столу. – По поводу долга – да. А развод будет. Мам, как ты себе представляешь, что я буду с ним жить в одной квартире и спать в одной постели, зная, что он успел забеременеть Ксюшу? Да, она далеко не ангел, но и Игорь что, теленок, которого на привязи увели?! Не прощу!
– Мать, ну правда, – папа недовольно качает головой. – Ты что несешь?
– А ты? – взрывается мама. – Столько денег одолжил! Да еще и кредит взял! И мне ничего не сказал!
– Это наши мужские дела, – твердо и мрачно произносит папа. – Игорь отдаст.
– Конечно, – не сомневается мама. – Он очень порядочный. Вот если бы не Ксюха! Гадина!
– Нашлась бы другая, – я маминого мнения не разделяю. Я столько узнала интересного о своем муже, что мои розовые очки разбились.
То, как он себя повел… Этот удар, который пришелся в стену.
Ударил бы в лицо? Смог бы? Память услужливо показывает его лицо – бешеное, перекошенное, глаза, горящие ненавистью. Смог бы…
– Я пока поживу у Лиды, – говорю родителям, сразу пресекая попытки уговорить меня переехать к ним. – Когда квартиру поделим, я куплю что-то себе.
– Стеснять Лиду с Толиком, – фыркает мама. – У тебя дом родной есть.
Вздыхаю. Как ей сказать, что здесь она будет меня душить опекой и причитаниями?
– Лена уехала, у них комната свободная. Да и им веселее, – выдаю отговорки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив