– Проклятие, не везет ни в чем… – ворчал он, отдавая ставки. Сигизмунд Владиславович тоже проигрывал.
Выигрывал один Неелов, продолжая прибыльную для него болтовню.
Графа Стоцкого отозвала от стола Капитолина Андреевна.
– У подъезда стоит человек, который вас спрашивает. Я было приказала его прогнать, но он говорит, что для вас самих важно переговорить с ним.
– Вы не приказали спросить его имя?
– Он не хочет его сказать.
– Странно.
– Так позвать его?
– Нет, не надо.
Полковница ушла, но через несколько минут возвратилась снова с письмом в руке.
– Он велел передать вам это в собственные руки и сказал, что будет ждать ответа.
Граф Стоцкий разорвал конверт.
Письмо состояло всего из одной строки, но строка эта, видимо, была полна содержания.
Граф побледнел, как мертвец, и широко раскрытыми, полными ужаса глазами бессмысленно смотрел на Капитолину Андреевну. Та не на шутку перепугалась.
– Что с вами, граф, вам дурно? – бормотала она. Сигизмунд Владиславович пересилил себя, но все еще задыхаясь от охватившего его волнения, произнес:
– Проведите его в один из отдаленных кабинетов…
– Желтый… он свободен, – сказала Усова.
– Хорошо, я иду туда.
Он, шатаясь, вышел из маленькой гостиной.
Войдя в желтый кабинет, называвшийся так по цвету обивки мебели и портьер, граф Стоцкий бросился в кресло, закрыл глаза и схватился руками за голову.
В таком положении застал его податель письма, скромно одетый господин, брюнет, со смугло-желтым лицом, длинными усами и блестящими черными глазами, быстро перебегавшими с предмета на предмет.
– Здравствуйте, ваше сиятельство, – проговорил вошедший, подчеркнув титул.
Сигизмунд Владиславович кивнул головой и жестом руки указал на стул.
– Нет… зачем же?.. Нашему брату не полагается сидеть перед такими важными господами. Я и так много благодарен, что вы меня узнать изволили.
– Перестань ломаться, Григорий, – глухо проговорил граф. – Я тебя знаю, и ты меня знаешь. Зачем ты сюда явился? Тебе не следовало уезжать из твоего укромного уголка за границею. Здесь опасно.
– Совет хорош! И то сказать, фальшивомонетчика Григория Кирова схватят и упекут, а с важными господами, вроде графа Сигизмунда Владиславовича Стоцкого, так не поступают.
– Говори, скорей, что тебе нужно? Конечно, денег?
Киров спокойно поигрывал левой рукой своей часовой цепочкой и молчал.
Губы его были крепко сжаты, а в глазах светилась такая ненависть, что граф не выдержал его взгляда.
– Я не богат, – проговорил он, потупясь. – Но говори, сколько тебе нужно?
– Смахивает на то, что ты боишься меня, Станислав. Это ты напрасно. Я твой друг, да и самому мне не расчет отдать тебя в судейские лапы.
– Слушай, ты меня терзаешь! Говори сразу, что тебе нужно? Я сделаю все,