Депутат Пандольфи от имени «Комитета Мира» послал президентам интерпарламентарного международного бюро следующие телеграммы:
«Предлагаю нашим бюро немедленно открыть подписку для возложения венка на могилу искреннейшего и могущественного Защитника Мира Царя Александра III».
Военные и морские власти получили приказ носить траур.
Официозная Италия выражает скорбь о Почившем Царе и отмечает, что Его любила не только Россия, но и Европа. Все любили Его за то, что Он действительно искренне желал мира. Важно при этом следующее:
«Любить мир, не имея возможности воевать и даже боясь войны, не заслуга».
Другое дело – употреблять все способы для сохранения мира, имея не только интерес, но и полную возможность его нарушить, будучи Самодержцем более чем стомиллионного народа и располагая храброю армией в несколько миллионов солдат, готовых выступить в бой по одному мановению. Это есть геройство, заслуживающее бессмертных лавров.
Газета отмечает, что за время Его краткого царствования было множество поводов для начатия войны, которая залила бы кровью всю Европу, но Он не пожелал этого, – и войны не было.
Отмечая все, что Александр III сделал для России и Европы, газета после выражения горячего сочувствия горю России заканчивает статью так:
«Не теперь, а много позднее Европа поймет, какую утрату она понесла в лице Александра III».
В только что полученном номере газеты Dannebrog читаем:
«Ровно год тому назад, 6 (18) октября 1893 года, в Бозе почивший Государь Император Александр III в последний раз простился с Данией.
К полудню, в день отъезда у военной пристани собрался весь официальный мир Копенгагена и вместе с ним стотысячная толпа из всех слоев столичного населения, желавшего проводить дорогого Царя – Гостя и Друга. Небо было пасмурное; от времени до времени шел дождь. В час пополудни прибыл Царский кортеж, несмотря на дурную погоду, которая в то время разразилась настоящим ливнем. Государь Император, одетый в серую военную шинель, вышел из королевской палатки, чтобы милостиво удостоить царским рукопожатием каждого из всех знакомых Ему лиц. Каждое рукопожатие сопровождалось ласковым взглядом глубоких, выразительных и нежных глаз Его, взглядом, которого до конца жизни не забудет ни один из тех, кого озарили светом эти чудные, теперь вечным сном сомкнутые глаза. На нижней ступеньке лестницы Государь, тронутый до слез, обнимает короля, Наследную Чету и детей Их. Вот, отчаливает паровая шлюпка при громких орудиях морских батарей и стоявших на рейде датских и французских броненосцев. Громче огненных языков пушек гудят из многотысячной толпы прощальные клики ура, а с Полярной Звезды, сквозь дождь и туман, тихо доносятся звуки русского гимна.
А все же это не было окончательным прощанием.