У тебя сегодня собеседование, если не ошибаюсь. Наведи красоту, как ты это умеешь, а главное – как тебе самой нравится.
Я люблю тебя.
Он был по-прежнему внимателен, расточал участие и любовь ко мне, как делал это на протяжении последних трех месяцев. Но я больше не могла в полной мере наслаждаться знаками его внимания. Во мне что-то сломалось. Чувства не пробуждались в душе так, как раньше. Говорят, любовь длится три года. Но ведь не три месяца!
Накануне вечером, когда я вернулась, Дэвид уже спал сладким сном. Я постаралась как можно тише пробраться на свое место под мягкой пуховой периной в стеганом шелковом пододеяльнике, но не смогла уснуть быстро. Я переворачивалась с одного бока на другой каждый раз, когда какая-либо деталь сегодняшнего кошмарного вечера пронзала память. Я никак не могла успокоиться и подобрать более подходящее определение для моего последнего свидания, и мне не хватало хладнокровия, чтобы как-то иначе представить себе его последствия: все выходило так, что мой будущий деверь решил поймать меня в ловушку – зачем, я пока не догадывалась, но он специально договорился с агентством насчет меня и снял меня на вечер без ведома своего брата. Теперь одно только слово Луи, и все мои планы по поводу будущей счастливой жизни с Дэвидом рухнут в считаные мгновения, рассеются как дым. Прощай, жизнь, о которой я мечтала, прощай, чудесное исцеление Мод… Коварный замысел Луи, гнусный – с одной стороны, с другой – совершенно необъяснимый, мог разрушить все, что мы с Дэвидом так бережно создавали в последние месяцы. Даже эти деньги, которые я считала и пересчитывала на заднем сиденье в такси, настолько грязные, что он побрезговал передать их мне своими холеными руками, они испачкали символ моей любви к его брату: старинные часы, которые я собиралась подарить Дэвиду, теперь вызывали у меня отвращение, я уже не могла относиться к ним, как прежде, отныне они с немым укором напоминали о моем грехе, о постыдной тайне, которая связывала нас обоих, меня и Луи.
Я не могла понять, откуда у человека, которого я до сих пор ни разу не встречала, возникла ко мне столь явная неприязнь. Что плохого я ему сделала? Наверное, он воспринимал меня как хищницу, готовую идти по головам к своей цели, как одну из тех, кто без стыда и совести увивается вокруг состоятельных неженатых мужчин, чтобы присосаться словно пиявка к их семейному состоянию. Внезапно у меня возникла мысль, что Дэвид сам мог попросить брата проверить искренность моих чувств. Он же подвергал испытаниям на преданность, профессионализм и верность делу своих самых близких сотрудников, когда брал их на работу. Но вряд ли Дэвид мог так поступить со мной! Я сама не верила в реальность столь мерзкого предположения… В конце концов, зачем ему это после того, как он сделал мне предложение тем вечером на барже? Человек, способный так изысканно обставить предложение руки и сердца, не станет манипулировать близкими людьми! Это низко и подло! Он бы не смог, в отличие, кстати, от Луи, способного, насколько я могу судить о нем, на любые происки.
– Ты