ГЛАВА 5. РОСТКИ ДОБРА И ЗЛА
Зерно. Девушка ест зёрна пшеницы, и это уже весьма странно. Пьёт только воду – это ещё куда ни шло. А ещё с ней нельзя разговаривать и по возможности следует стараться не смотреть в глаза. Странно? Да. Но это то, что удалось выяснить Джону Хёку у поспешно собирающей свои вещи пожилой женщины.
Мадам Со никто не собирался отпускать, поскольку она знала слишком много и относилась к тем людям, судьба которых должна была решиться сегодня президентом. Но женщина этого не знала, хотя определённо чувствовала опасность и очень надеялась покинуть усадьбу в числе тех счастливчиков, которые уже получили расчёт и должны были уехать на заказном автобусе ровно в полдень.
Мадам Со трясущимися руками передала Хёку толстую, потрёпанную временем тетрадь. Парень пролистал несколько страниц, исписанных нервным, тянущимся вправо почерком. Что-то было зачёркнуто, что-то переписано и обведено.
– Вот здесь абсолютно всё, что касается Ки, – косясь в сторону дверей, заговорщицки прошептала женщина. А после добавила ещё тише: – Джон, я вижу, ты человек с добрым, светлым сердцем. Держись этого света. Иначе ты долго здесь не протянешь. Здесь трудно выжить. Когда приходится бороться с самим собой… Для многих эта борьба уже закончилась поражением.
– О чём вы? – сведя на переносице светлые брови, спросил начальник охраны.
– Это проклятая земля. Все, кто ступает на неё, становятся причастны к совершённому греху. И это непосильная тяжесть. Но, конечно, тяжелее всех придётся молодому хозяину, – завершила свою тираду женщина и задумчиво уставилась в окно. Затем вздрогнула и, засуетившись, принялась утрамбовывать оставшиеся вещи в старые потёртые чемоданы.
– Скажите, а… она вообще не спит? – всё-таки спросил парень, хотя и сбился на середине предложения.
– В тетрадке есть всё, что нужно знать про Ки, – отмахнулась мадам Со, явно не желая больше отвлекаться на разговоры.
Джон Хёк вышел молча, не стал расстраивать пожилую женщину и говорить о том, что ей вряд ли удастся покинуть усадьбу сегодня. Это ей скажут другие, и уже совсем скоро. Хёк передёрнул плечами и, сжав злополучную тетрадь в пальцах, поспешил выполнять приказ президента.
Комната была небольшой. Может, метров двадцать, но в ней умещался камин. Хотя в камине не было дров, и из-за крайней степени заброшенности, в которой он находился, сложно было представить, что в нём когда-то мог пылать огонь.
Ещё в помещении был стол. Полки с бесчисленными книгами закрывали стены почти полностью. В углу стояла двуспальная кровать, скрытая цветастым, но блёклым от времени пологом. И почти по центру – кресло, в котором неподвижным каменным изваянием и сидела Ки, как её называла мадам Со.
Вопреки предупреждению, которое