– Теперь всё будет по-другому. Я позабочусь о тебе. Ты меня слышишь? – подавшись вперёд, сквозь зубы прорычал он. Ки улыбнулась и наконец перевела взгляд на бледного, тяжело дышащего мужчину.
– Я вас слышу, господин. Бесконечно благодарна вам за вашу щедрость. – Произнося это, Ки склонила голову, и светлые пряди её золотых волос заскользили, падая на бледные руки, лежащие на коленях.
Эта покорность девушки острой болью прошла по внутренностям вздрогнувшего мужчины. Но ненависть к себе блекла перед нечеловеческой жадностью, которую сейчас совершенно неожиданно разбавило новое чувство – вожделение.
– Я не могу тебя отпустить, – надтреснутым голосом произнёс Виктор.
– Конечно, господин. Вы этого не должны делать, – выпрямившись и смело встретившись глазами с чернотой глаз президента, эхом отозвалась Ки.
– Не должен, – растворяясь в нереальной зелени глаз девушки, повторил мужчина.
– Вы желаете совсем другого, – произнесла Ки и заправила золотую прядь за ухо.
И столько жалости читалось сейчас во взгляде девушки, что мужчина отпрянул.
Взгляд мгновенно почерневших глаз президента прошёлся с головы до пят, очертив фигуру девушки, запоминая каждый изгиб, абсолютно всё до мельчайших деталей.
– Чего же? – надтреснутым голосом спросил он.
– Вы жалеете о том, что так и не сказали отцу. И ещё… мечтаете о том, чтобы он признал ваши заслуги перед компанией и хоть раз сказал, как гордится вами, – выдала Ки. – И… – девчонка помедлила пару мгновений, словно над чем-то раздумывая. Меж сведённых к переносице светлых бровей залегла ломаная морщинка. А затем, решительно кивнув, как бы в подтверждение своих слов, сказала: – Я могу это устроить. Вы можете поговорить с отцом.
Ли Гон вздрогнул, когда в комнате за его спиной прозвучал до боли знакомый жёсткий голос:
– Что здесь происходит? Кто пустил тебя сюда?
– Отец? – Виктор развернулся на ватных ногах, чувствуя, как жизнь вытекает из тела по крупицам по мере того, как его заполняет страх, а потом и злость…
– Щенок… – прошипел отец, оскалив пожелтевшие от времени и болезни зубы. Он был худ и стар, руки его тряслись мелкой дрожью, а правый глаз уже навсегда был прикрыт неподвижным веком. Его так и хоронили с полуоткрытым потускневшим глазом. Правда, сейчас он сиял, подпитываемый бурлящей внутри злостью. – Так и не дождался моей смерти, приполз сюда, хотя твой отец всё ещё жив! Метишь на моё место? Привёл с собой убийц… Где они?! – заозиравшись, прохрипел Ли Гон – старший. Но не увидев никого в комнате, кроме девчонки и застывшего побледневшего сына, зло оскалился. – А, кишка тонка?! Убийц нет. Ведь я прав? Трус. Крысой пробрался в замок и решил увести самое ценное… Но ты прогадал. Охрана! – завопил старик.
– Прекрати… Хватит! – Ли