Мне казалось, что виной этому был несправедливый Зафар.
Но в личном плане, казалось, я преуспевал. У меня было столько претенденток, что глаза просто разбегались.
Мы с Зафаром бежали по коридору учебного корпуса на обед после занятий. Вдруг у перил я заметил группу черных девчонок. Я еще не понимал, кто они. Все сливались воедино. Одна только девушка, с которой я переглядывался у секретаря Хариша выделялась для меня. Я решился.
Как только мы с ними поравнялись, я приодернул Зафара.
– Как тебя зовут? – спросил я девушку, гарцуя собой.
– Ману, – ответила она, скромно улыбаясь.
– Ты очень красивая. Бахут сундар, – сделал ей комплимент.
– Ха, бахут сундар, – подтвердил Зафар.
Вся группа девчонок заулюлюкала, поздравляя Ману, что она приглянулась парням.
Мы довольные поскакали дальше. Я размышлял, что может ожидать меня с ней, с Ману. Какое развитие последует за знакомством?
В тивируме нас уже ждали полные горячие ланч боксы. Маниш и Хело Сэр приносили всегда вовремя. Сэмат, третий таец, эдакий тайский Иванушко; временами вылитый Пушкин: кудрявый, губастый, пошленький любитель женщин; он же местный скоморох – поедал третий типин.
– Что у нас на обед, Сэмат? – спросил я, хлопнув его по плечу.
– Бахат свадист, бахат. Кхаво, кхаво, – по обыкновению коверкал он язык. По- русски это выглядело бы: «Кусай, кусай, кусна осень.»
По телевизору казали клипы и я остался обедать здесь, вполуха слушая песни и раздумывая о Ману.
Вообще сердцем хостела – я уже понял – оказался тивирум. Здесь мы встречались, обедали, болтали. Место для тесной компании взрослых парней. Разношерстных и разнокультурных.
– Пойдемте смотреть кино, – сзывал обычно Сэймат по-вечерам, купив в Кандари некачественную старинную индийскую порнушку с толстыми старушками в купальниках и пузатыми усатыми дядьками, которые только елозили друг на дружке и разочаровывали зрителей.
Сгруживался в комнате весь наш этаж. Рассаживались на кровате и стульях. Почти друг на дружке.
На этот раз Сэймат купил дивидюшку с тайским боевиком на хинди. О таинственном муай тае – боевом искусстве родины Сэймата. И уже вечером тивирум забился до отказа.
На первом же фрагменте мы все вскрикивали и морщились одним общим стадом, когда бойцы падали высоко с дерева, ударялись спинами о ветки, и бились за кусок материи. Кто схватит и спустится вниз – тот победитель. Поражал реализм. Это-то и шокировало.
Помню, долго еще ходила шутка после этого фильма: Чаку,чаку (Ножик, ножик). Это когда герой угрожал ножичком безоружным бандитам, а мимо проходила бабуся-божий одуванчик с тележкой мачете на продажу.
В такой теплой обстановке, вжившись, я уже не цеплялся за прошлое. Здесь так много новых лиц каждый день, много пространства. И ты вполне доволен своим существованием,