– Идиоты, – мысленно выругался Морган. – Добровольно отдать себя под контроль. Нет, положительно идиоты. Между тем, вымуштрованное десятилетиями политической деятельности лицо Дика, излучало ослепительную улыбку, а теплый, дружеский голос автоматически произносил слова приветствия.
– И тебе не болеть, – хмуро буркнул Григорий Косыгин. Сколько помнил, его Дик, он всегда был хмур. Его вытянутое почти треугольное лицо, с подчеркнуто треугольной бородкой, всегда носило, будто приклеенное, кисло презрительное выражение. Даже самые острые шутки, вызывали на его губах, лишь змеящуюся презрительную полуулыбку. Ни кто, и ни когда, не видел, чтобы Григорий открыто улыбался, или смеялся. Задумавшись, Морган на секунду расслабился и, следуя за своими мыслями с интересом спросил:
– Гриш, а ты когда – нибудь, бываешь доволен?
– Сегодня доволен, – сумрачно пробурчал Косыгин.
– Сегодня? Это чем же? – удивленно, вскинул брови Дик.
– Ты потерял двадцать четыре штурмовика, значит, стал слабее, вот я и доволен.
Это был, удар в пах. Морган, чуть не задохнулся от ярости. Но заметив пристальный изучающий взгляд Косыгина, тут же взял себя в руки.
– Ну и я доволен, раз мой друг доволен, – беззаботно заявил он.
– Считай это моим подарком к твоему сто тридцатилетию, – не удержавшись, съязвил Дик.
Напоминать друг другу о возрасте, считалось верхом неприличия среди членов Совета. Однако Косыгин и бровью не повел. Кривая полуулыбка скользнула по тонким губам и по-прежнему ворчливым, но уже с оттенком одобрения голосом он буркнул:
– Хорошо удар держишь, шельмец.
Моргана отпустило. Раздалось почти одновременно несколько сигналов оповещения с разных лифтовых кабин. В зал вошел, или вернее вкатился, Первосвященник Ву Вужоу, по прозвищу Шаман, с лицом Будды стилизованного под европейца и шарообразной фигурой, в которой невозможно было угадать, ни плеч, ни бедер, ни тем более, талии. Короткие ноги, почти отсутствующая шея, и напрочь лишенная растительности голова, еще более усиливали его сходство с биллиардным шаром.
– Господи, ну почему все священники такие жирные, – пробормотал свои мысли вслух Морган.
– Они-с, постятся-с, – в свойственной ему манере пробурчал Косыгин. От другого лифта приближалась стройная и пропорциональная фигура министра финансов Райхмана Вагшаля, по прозвищу Счетовод, одетого в строгий деловой костюм. Уверенный вид и вышколенную осанку министра несколько портил хищно изогнутый нос. А острый слегка прищуренный взгляд, холодных, почти черных глаз, создавал у собеседника ощущение, что он находится под постоянным прицелом. Мимикой Райхман